Остров

— И что ты с ней будешь делать? — заинтересовался Ганс. В голове уже немножко шумело, он наконец расслабился и с удовольствием отхлебывал “Хаммингбёрд” — любил он этот дамский коктейль.

— Ну как! — воодушевился Джон. — Сначала построю большой дом на самом берегу.

— Будто тебе твоего не хватает, — резонно заметил Ганс.

У Джона в доме гости вечно разбредались и терялись, Саманта никогда не могла всех собрать к чаю.

— Ты не понимаешь. Сзади я построю дом поменьше, с окнами на все стороны. Студию, знаешь, с самым лучшим в мире светом. И там буду работать. И ни одну собаку к себе не пущу — сидите в большом доме, пейте, купайтесь в бассейне, а меня чтоб не трогали.

— Будто ты там усидишь, если все начнут пить, — усомнился Ганс.

— И опять ты ничего не понимаешь. Вот ты пишешь книгу, ты можешь работать ночью. Ночью даже лучше: Гретель твоя спит, не отвлекает, за окнами темно. А мне нужен свет. Ты знаешь, чем пишут картины?

— Красками?

— Черта лысого! Светом, светом и ничем иным. Ну ладно, не буду тебе излагать теорию, иди лучше последи, чтобы не увели твою ненаглядную. — И подтолкнул его в сторону гостиной. Там Гретель и вправду разговаривала с подтянутым, немолодым моряком в белоснежной форме.

Ганс вдруг опять заметил с удивлением, как легко и непринужденно она держится с явно незнакомым человеком. Он-то всегда был вначале неловок: ведь ничего же не знаешь о собеседнике, как начинать разговор? Потом уже, когда он сходился с человеком, было легко и говорить, и молчать, но первые минуты всегда были просто мукой. Гретель же как-то удивительно естественно, с первой фразы, находила тон, всякий раз немного разный, и люди уже через полчаса говорили с ней, как со старой доброй знакомой. Он задумался: отчего такая разница? Почему-то именно сегодня это его встревожило, и он даже почувствовал досаду.

Вот и сейчас моряк этот, которого Ганс совершенно точно видел первый раз в жизни, рассказывал что-то, изображая ладонью правой руки, видимо, какой-то маневр. Ганс прислушался — сквозь общий шум доносились только обрывки фраз: “…Тогда можно зайти круче к ветру, но теряешь в скорости… в этих широтах вообще можно закрепить парус и идти спать…” Потом Гретель что-то спросила, неслышное, моряк рассмеялся: “Нет, так никто не делает…” — и опять взялся что-то объяснять, поставив стакан и используя уже обе руки для изображения. Ганс отправился по кругу дальше, отхлебывая свой коктейль и ловя обрывки разговоров, — ему захотелось немножко отвлечься.

“…Разве это ураган! Вот в семьдесят третьем году — да вас тогда и на свете не было…”

“…Я выписала эту лозу из Испании, она переносит засуху, а вот от дождей виноград становится кислым…”

“…Ему сделали там операцию, выставили счет на полтора миллиона, а у правительства таких денег не было. Хорошо, голландцы помогли — вы же, говорят, наша бывшая колония…”

“…И он приплыл на этом корабле, иначе и быть не могло”.

Ганс вздрогнул и повернул голову. Мисс Джонсон сидела на белой кушетке и рассказывала что-то двум молоденьким девушкам, стоявшим рядом, видимо, сестрам. Ганс прислушался.

Мисс Джонсон молчала, полуприкрыв глаза, и наконец старшая из девушек, кашлянув, спросила:

— Это был последний корабль в тот год?

— Да. Он нанялся в Нантакете, и они пришли в Чарльстаун закупить провизию и набрать пресной воды. Мать встречала каждый корабль в порту и в этот день точно знала, что увидит его. Он ведь обещал, значит, должен был прийти. Они поженились через два дня, в воскресенье, а еще через два дня он ушел в море.

— Как же он мог уйти? — воскликнула младшая.

— Милая деточка, для мужчины главное — это его дело. А найти женщину, которая это понимает, — это уже его счастье. Или оно бывает, или нет…

— А если бы этого корабля не было? Ну, если бы он не успел его поймать?

— Этого быть никак не могло, — спокойно отвечала мисс Джонсон. — Корабли не ходят просто так, только силой любви. Он пришел, потому что был нужен.

Ганс тихонько отошел в сторону. В голове в беспорядке крутились обрывки мыслей, но целиком все не складывалось. Тут его ухватили сзади за оба локтя сразу, он вздрогнул — это была Гретель, порозовевшая, уже чуть встрепанная, как обычно, — не держалась у нее прическа, что тут поделаешь.

— Ты куда пропал? Пошли в сад, там уже свинья готова!

Ганс бы предпочел подумать в одиночестве, но, поколебавшись, отправился за ней. Краем глаза он заметил, что губернаторша уже вышла в гостиную и завела беседу с миссис Ройс. Видимо, разговор шел о них, потому что обе смотрели в их сторону, и миссис Ройс помахала им рукой. Ганс поклонился, губернаторша кивнула в ответ, улыбнулась и сделала жест — идите, идите, потом поговорим! — и он догнал Гретель уже на ступеньках.