Остров

Виски делал свое дело, голоса становились все громче, ругань крепла, Билл и его «друзья» не стеснялись в выражениях, орали так, что мы с матерью преспокойно слышали бы их и на улице, если б нам вздумалось там прогуляться. Но вместо этого мы сидели под дверью и ждали, когда все закончится, а чем – примерно уже представляли. Поэтому, когда ругательства достигли пика, потом что-то упало с грохотом, раздался звук удара, а потом и выстрел, мы не особенно удивились. Я успел отпрянуть в сторону, когда дверь треснула прямо у меня перед носом, пуля прошла навылет, выбив из створки фонтанчик щепы.

Лицо обожгло как от сильного мороза, потом стало тепло, я коснулся щеки пальцем – на нем была кровь. И скулу жгло, точно по ней провели наждаком, вниз, к подбородку скользили теплые тонкие струйки. Я не совсем понимал, что происходит.

– Данила! – крикнула мать. – Ты цел?

Она так и сидела на корточках перед дверью, пуля прошла над ее головой, но мать, кажется, этого даже не заметила. Как не обратила внимания на жуткий грохот, на второй выстрел и звон, что раздался следом, кинулась ко мне, потащила в коридор, но остановилась – дверь в кухню распахнулась.

На пороге показался Билл, в руке он держал кольт и целился в нас, вид у постояльца был совершенно безумный, из носа шла кровь, костяшки пальцев правой руки разбиты. Мы с матерью застыли на месте, Я глядел за спину Билла, увидел сквозь сизую пороховую дымку, что на полу лежит очкарик, лежит на боку, неловко поджав под себя руки, что оконная рама вырвана с корнем, стекла вдребезги, и услышал с улицы рев двигателя мотоцикла – это поспешно удирал Черный брат.

Билл узнал нас, опустил кольт и отступил назад. Его мотнуло точно от порыва сильного ветра, он едва удержался на ногах и плюхнулся на край стола. Полупустая бутылка виски свалилась на пол, но не разбилась, покатилась к стене, зато стакан грохнулся на голову очкарику, отскочил и уже на полу разлетелся в осколки. А тот ничего и не заметил, так и лежал на боку спиной ко мне, вздрагивал, дергался, как раздавленная крыса, и прижимал руки к животу.

– Болваны, – сказал Билл, глядя на нас, – безмозглые бараны. Вы могли спасти свои жизни, если бы убрались куда подальше, если бы сбежали сразу. А теперь вам крышка, как и мне. Черный брат приведет сюда остальных, они скоро будут здесь. Убирайтесь к чертям, может, вам повезет, и они не станут вас искать. Проваливайте!

Он снова попытался прицелиться в нас, но кольт дрогнул в его руках, упал на стол. Билл рухнул навзничь, и только сейчас мы с матерью заметили, что наш постоялец ранен. Пуля попала ему в ключицу и, по-видимому, застряла в ней, так как выходного отверстия мы не обнаружили. Куртка на груди была заляпана кровью, мы заставили Билла снять ее, и тот подчинился, терпел, пока мать осматривала и перевязывала ему рану.

– Похоже, пуля прошла навылет, – сказала Тереза, – вам все равно нужен врач, я не смогу помочь вам.

– Плевать, – Билл кое-как оделся с нашей помощью и допил остаток виски из бутылки, что я поставил на стол. Щеку мне по-прежнему жгло, но рана, вернее, царапина от длинной острой щепки, вонзившейся под кожу, была неопасной. Мать быстро обработала мне ее и занялась нашим постояльцем, дала ему две таблетки обезболивающего. Тот слопал их немедленно, обшарил уже окоченевшего Хью, с трудом переворачивая убитого, забрал свой браунинг, запихнул его в кобуру.

– Вам лучше уходить, – повторил наш постоялец, – думаю, что у вас еще есть время. В рюкзаке есть деньги, забери их и проваливай! – Он почти орал на мою мать, а та и ухом не вела. Подобрала с пола осколки, спокойно переступив через убитого, бросила их в ведро и заявила:

– Это мой дом и командовать тут я никому не позволю. Убирайся сам, если хочешь, я только этого жду. Только сначала скажи, кто эти люди и что им нужно. И сколько их.

Биллу стало заметно легче, он подошел к окну и уставился на дорогу. Сквозь пелену дождя и тумана видимость была нулевой, пропали даже очертания ближайших холмов, и стало заметно темнее – близился вечер. Понятное дело, что время упущено, что далеко уйти мы с матерью не успеем, да и некуда нам идти. Ее родители живут недалеко, в поселке за болотом, но Тереза не видела их давно, очень давно – те не одобряли выбор дочери, ее брак с русским и терпеть не могли внука, эмигрантское отродье, как меня называла местная бабка. Мать иногда звонила ей, но разговор неизменно заканчивался перебранкой, и скоро общение свелось к дежурным поздравлениям с именинами и Рождеством. А вскоре и этим отношениям пришел конец, и заезжий торговец, как я слышал иногда, передавал Терезе новости – ее родители живы и здоровы, но видеть дочь они по-прежнему не желают.

– Это мои… друзья, – сказал Билл, – я им должен. Я скрывался от них почти год, но они выследили меня здесь, и пришли потребовать долг. А сколько… Человек десять, я думаю. Один – вот он, их разведчик, их крыса, что пролезает в каждую дыру. Думаю, что торговца вы больше не увидите, болото приютило его и не отдаст даже костей. Поганец Хью был горазд на такие проделки…