Остров

Дамир задумался. Я вообще заметил, что он не торопится с ответом даже тогда, когда он для него очевиден. Но зато, начиная говорить, он уже не ищет слова и не делает долгих пауз.

— Нынешняя власть живёт настоящим и не думает о будущем. Однако страна продолжает неуклонно деградировать во всех отношениях — моральном, интеллектуальном, технологическом и, как следствие, военном, а «партнёры», наоборот, увеличивают свой отрыв. Поэтому существует очень большая вероятность того, что со временем они предъявят свои права на наши ресурсы и территории. Конечно, исключительно ради торжества демократии и прав человека.

— Но власти, наверное, готовятся предпринимать какие-то меры в этом случае.

— А если нет? Да и вообще, нет никакого желания разгадывать «полёт мысли» этих чудаков в кабинетах. Потом они, конечно, спохватятся.

― Ты их считаешь чудаками?

— А сегодня какой день?

Я удивился неожиданному вопросу.

— Воскресенье.

― По воскресеньям я матом не ругаюсь.

― А-а, тогда понятно. Ну, спохватятся бюрократы, а дальше что?

― Вот тут и окажется, что уже всё готово для обороны острова. Не сошлёшься на отсутствие возможности, и армии придётся волей-неволей защищать Безымянный. Надо лишь установить на командном пункте приборы для целеуказания и вернуть на батарею военных. Мы этим бюрократам скажем: «Вы там, наверху, только не предавайте нас, а мы своё дело сделаем». Снарядов нам надолго хватит.

Логика островитян стала мне понятнее. Поначалу я думал, что они живут в каком-то придуманном мире, не в силах принять произошедшие изменения, и батарея для них ― то немногое, что ещё связывает их с прошлым. Однако они мыслили вполне рационально, с учётом той ситуации, в которой очутились после развала Союза.

― А если государство всё-таки заведомо решило пожертвовать Островом? Вы уверены, что в случае возникновения какого-нибудь конфликта армия собирается защищать Безымянный?

Валеев не обернулся ко мне, я не видел его лица, но по тому, как он наклонил голову и напряг спину, я понял, что мой вопрос был для него неприятен.

― Армия, может, и не собирается. А мы собираемся.

― А есть ли смысл?

― О каком смысле ты говоришь?! ― Тут старшина обернулся и посмотрел на меня круглыми глазами. Мой вопрос не то, чтобы удивил, а просто ошарашил его. ― Ведь это наша земля!

— Но против вас будут и флот, и авиация, и вертолёты с десантом. Вряд ли вам удастся всех победить.

— Победим или нет, этого заранее знать нельзя. Но в любом случае свой остров будем защищать до последних сил. Тут и обсуждать нечего, потому что какая этому может быть альтернатива? Не сдаваться же? ― И старшина посмотрел на меня так, словно он произнёс решающий аргумент.

― У вас все так думают?

― Все. ― Дамир ответил сразу, отрывисто, без малейшей паузы и настолько категоричным тоном, что я не усомнился в абсолютной искренности его ответа: он действительно был в этом убеждён. ― Мы тут все негодяи.

― Это как это?! — Только и смог я воскликнуть, аж открыв рот от неожиданности.

― Ну, теперь же принято считать патриотизм последним прибежищем негодяев. Или ты с этим не согласен?

Он посмотрел на меня с усмешкой. Они тут что, всех москвичей считают подонками?

― Не согласен. Только отъявленные негодяи и могут так думать и говорить.

Решительность Валеева не была напускной бравадой. На Острове жили серьёзные люди, хорошо представляющие своё положение. Обдумывая состоявшийся разговор, я пытался представить себя одним из островитян и проникнуться их отношением к своей малой родине. Это понятие, в значительной степени неопределённое и размытое для нас, жителей больших городов, для островитян имело вполне конкретное содержание. Их малой родиной был Остров ― клочок суши от одного скалистого берега до другого. А вокруг ― враждебный океан, и оттуда неожиданно в любой момент может возникнуть реальная угроза, а помощи от большой Родины можешь и не дождаться. И что им в таком случае останется делать? Только одно ― защищать всеми силами свою малую родину, а заодно, и большую. Впрочем, в этом не было ничего нового. Так испокон веков понимали свою миссию русские люди, селившиеся по окраинам огромного государства.

…Обратно к посёлку мы спускались, когда солнце уже приготовилось нырнуть в море до завтрашнего утра. Полина с ребятами шла впереди, мы со старшиной чуть отстали. Я мысленно вспоминал ту работу, которую проделали с Дамиром на батарее, и испытывал приятное чувство удовлетворения: человек всегда испытывает это чувство, если знает, что день прошёл не зря.

― Дней через пять проверим боеготовность, ― рассуждал по дороге Дамир. ― Запустим дизель-генератор, все механизмы проверим. Насосами откачаем воду.

Я сделал вид, что последние слова не имели ко мне никакого отношения. Старшина продолжал:

― И истратим на благое дело с десяток снарядов.

― Что, будете стрелять из пушек?!

― Конечно. Иначе, какая же это проверка боеготовности?

Не-ет, я не должен пропустить такое событие!

― А можно мне тоже принять участие?