Остров

— Мама, вероятно, предпочтет «Азиатскую юго-восточную компанию». Лорд Альдехайд, глава правления фирмы, — ее знакомый.

— Лорд Альдехайд? Какая неожиданность! — Радостное изумление в голосе Уилла прозвучало вполне убедительно. — Джо Альдехайд — мой приятель. Я пишу для его газеты. И являюсь также его личным послом. Сообщу вам по секрету, — добавил Уилл, — что поездка на медные рудники связана с поручениями Джо. Джо интересуется медью. Но главная его любовь — это нефть.

— Что он намеревается нам предложить?

Муругану очень хотелось казаться практичным.

Уилл, в ответ на его реплику, изрек в самом что ни на есть киношном стиле:

— То, что предлагает «Стэндард», плюс еще чуть-чуть.

— Превосходно, — сказал Муруган согласно тому же сценарию и глубокомысленно кивнул. Они помолчали. Когда Муруган наконец заговорил, перед Уиллом вновь был государственный муж, снисходительно согласившийся дать интервью представителям прессы.

— Нефтяные отчисления, — сказал он, — будут использоваться следующим образом. Двадцать пять процентов всех денег пойдет на усовершенствование мира.

— Могу ли я спросить, — почтительно осведомился Уилл, — каким образом вы собираетесь осуществить эту задачу?

— Через Крестовый Поход Духа. Вы слышали об этом движении?

— Да, конечно. Кто же о нем не слышал?

— Это великое мировое движение, — с важностью доложил государственный деятель, — наподобие раннего христианства. Начало этому движению положила моя мать.

Уилл изобразил священный ужас и изумление.

— Да, моя мать. Крестовый Поход Духа — единственная надежда человечества, — подчеркнул он.

— Верно-верно, — сказал Уилл Фарнеби.

— Итак, о первых двадцати пяти процентах отчислений я уже сказал, — продолжал свою речь государственный деятель. — Остальное пойдет на осуществление интенсивной программы индустриализации.

Неожиданно его тон вновь переменился.

— Эти старые дурни разрешают проводить индустриализацию только в некоторых городах страны. Они желают, чтобы остров оставался таким, как тысячу лет назад.

— А вы хотите все переменить. Индустриализация во имя индустриализации.

— Нет. Индустриализация во имя страны. Во имя сильной Палы. Мы должны заставить себя уважать. Взгляните-ка на Рендан. Через пять лет там уже будут выпускать необходимое количество винтовок, минометов и боеприпасов. Производить танки они начнут еще не скоро. Они купят их у компании «Шкода» на деньги, вырученные от продажи нефти.

— Скоро ли они обзаведутся водородной бомбой? — насмешливо поинтересовался Уилл.

— Они и не пытаются, — ответил Муруган. — Но, в конце концов, водородная бомба — не единственное сверхмощное оружие.

Слова эти он произнес со смаком: видно было, что юнец находит вкус в «сверхмощном оружии».

— Химическое и бактериологическое оружие — полковник Дайпа называет эти средства «водородной бомбой для бедняков». Первым делом я собираюсь построить завод по производству инсектицидов.

Муруган подмигнул и рассмеялся.

— Наладив выпуск инсектицидов, нетрудно приступить к производству нервно-паралитического газа.

Уилл вспомнил недостроенные цеха в пригороде Рендан-Лобо.

— Что это за постройки? — спросил он у полковника Дайпы, когда они проносились мимо на белом «мерседесе».

— Завод по производству инсектицидов, — улыбнулся полковник, сверкнув ослепительно белыми зубами. — Скоро мы сможем поставлять их всей юго-восточной Азии.

Тогда Уилл воспринял слова полковника буквально. Но теперь… Уилл мысленно пожал плечами. Полковники останутся полковниками, а мальчишки, даже такие, как Муруган, всегда будут тянуться к оружию. Специальным корреспондентам предстоит еще немало работы на дорогах войны.

— Вы собираетесь укрепить армию Палы? — обратился Уилл к Муругану.

— Укрепить? Я собираюсь ее создать. Пала не имеет армии.

— Никакой армии?

— Совершенно никакой. Они тут все пацифисты.

Начальное «п» было взрывом отвращения, «ц» и «с» он выговорил с презрительным свистом.

— Мне предстоит начинать с нуля.

— За индустриализацией последует милитаризация?

— Несомненно!

Уилл засмеялся.

— Назад к Ассирии! Вы останетесь в истории истинным революционером.

— Надеюсь, — сказал Муруган. — Моя политическая доктрина — это перманентная революция.

— Великолепно! — зааплодировал Уилл.

— Я продолжу ту революцию, которую, около ста лет назад, начали прадед доктора Роберта и мой прапрадед, осуществив первые реформы. Многое из того, что они сделали, достойно одобрения. Но далеко не все, — уточнил он, и с суровой беспристрастностью тряхнул кудрявой головой, будто школьник, играющий Полония в рождественском спектакле. — Но, по крайней мере, они хоть что-то делали. Ныне страна управляется кучкой ленивых консерваторов. Они консервативны до дикости, до крайности; не желают и пальцем шевельнуть, сохраняя верность старым, некогда революционным идеям. Предстоит реформировать реформы, а они этого не хотят. Несмотря на то, что некоторые из их так называемых реформ совершенно отвратительны.

— Вы имеете в виду их отношение к сексу?

Муруган кивнул и отвернулся. Уилл с удивлением заметил, что его собеседник покраснел.

— Вы не могли бы рассказать более обстоятельно?