Остров

– Вы исходите из того, – сказал доктор Роберт, – что мозг порождает сознание. Я же считаю его лишь средством для передачи мыслей. И моя теория не более далека от истины, чем ваша. Как, черт возьми, определенный набор событий, принадлежащий одной системе, может стать тем же набором событий в совершенно другой системе, несоизмеримой и несопоставимой с первой? Никто не имеет об этом ни малейшего понятия. Все, на что мы способны, – это анализировать факты и строить гипотезы. И одна гипотеза в философском смысле ничем не хуже другой. Вы утверждаете, что средство мокша оказывает воздействие на немые зоны мозга, заставляя их производить цепочку субъективных событий, которым люди присвоили название «мистического опыта». Я же считаю, что мокша так влияет на немые зоны, что в них открывается в некотором роде неврологический шлюз, который позволяет вливаться гораздо большему объему Сознания (с большой буквы «С») в твое сознание (со строчной буквы «с»). Вы не можете наглядно продемонстрировать справедливость своей гипотезы, а я не в силах доказать истинность своей. И даже если бы вы сумели доказать мою неправоту, то разве это имело бы хоть какой-то практический смысл? Есть какая-то разница?

– А мне кажется, что в разнице все и дело, – сказал Уилл.

– Вы любите музыку? – спросил доктор Роберт.

– Больше, чем многое другое.

– Тогда о чем, позвольте спросить, соль-минорный квинтет Моцарта? Он об Аллахе? Или о Тао? Или о второй ипостаси Святой Троицы? Или об Атмане и Брахмане?

Уилл рассмеялся:

– Надеюсь, что нет.

– Но это не делает существование этого квинтета менее ценным и приятным для слуха. В точности то же самое можно сказать об ощущениях, которые дает вам мокша, или молитва, или любые другие духовные упражнения. Причем даже если этот опыт никак не соотносится ни с чем вне пределов вашей личности, он все равно останется самым важным из всего, что когда-либо происходило с вами. Подобно музыке, но только в несравненно более высокой степени. И если вы дадите этим ощущениям шанс проявиться, если будете готовы позволить им увлечь себя за собой, результаты окажут несопоставимо более сильное терапевтическое и трансформирующее воздействие. Так что очень может быть, что на самом деле все происходит внутри вашей черепной коробки. Может быть, это действительно целиком ваше личное, частное, и вы таким путем не получаете возможности познания ничего другого, кроме собственной физиологии. Но кого это волнует? Остается непреложным фактом, что пережитый опыт помогает вам на многое раскрыть глаза, приносит благословение и порой в корне меняет течение всей жизни.

Наступило продолжительное молчание.

– Позвольте мне кое-что вам сказать, – продолжал доктор, обращаясь к Муругану. – Нечто, о чем я никогда прежде не собирался разговаривать ни с кем. Но сейчас я понял, что на мне, вероятно, лежит ответственность, долг перед троном, долг перед Палой и всем ее народом: обязанность подробно посвятить вас в особенности этого очень личного опыта. Возможно, мои слова смогут помочь вам немного лучше понять вашу страну и ее традиции.

Он выждал несколько секунд, а затем вполне спокойно и без аффектации продолжал:

– Как я предполагаю, вы знакомы с моей женой?

Отведя взгляд в сторону, Муруган кивнул.

– Да, и мне очень жаль было узнать о том, что она смертельно больна, – промямлил он.

– Счет теперь уже идет на дни, – сказал доктор Роберт. – Четыре или пять – максимум. Но она до сих пор находится в ясном уме, прекрасно осознает, что с ней происходит. Вчера она спросила меня, не могли бы мы принять лекарство мокша вместе. Мы принимали его вместе один или два раза в год на протяжении последних тридцати семи лет. С того дня, как поженились. И вот снова – в самый, самый, самый последний раз. Мы рисковали, потому что у нее была затронута болезнью печень, но решили, что риск оправдан. Как выяснилось, мы оказались правы. Мокша – или наркотик, как вы предпочитаете называть лекарство, – едва ли вообще затронула ее физически. С ней произошла лишь духовная трансформация.

Он замолк, и Уилл внезапно услышал писки и царапанье когтей в крысиных клетках, а сквозь открытое окно донесся обычный гвалт из тропического леса и отдаленный призыв майны:

– Здесь и сейчас, парни. Здесь и сейчас…