Остров

Игорь снисходительно улыбался и молчал, на него накатило странное оцепенение, умиротворение и покой охватили его душу, хотелось всех любить, обнимать, целовать. Он притянул к себе девичьи плечи и неловко тюкнулся носом ей в щеку. И тут же полетел на землю, но боли не почувствовал, а перевернулся на спину и блаженно улыбнулся, подставляя лицо солнцу, сияющему сквозь ветви.

Юля в возмущении хотела что-то сказать, но лишь махнула рукой. Отыскала упавшие сигареты, засунула их в пакет и решительно шагнула в заросли. Дел было еще много, а времени не очень – солнце неуклонно катилось к зениту. Ей предстояло выйти к черной скале, набрать воды, забрать мидии, наловленные утром и вернуться к хижине. На Вележева, конечно, надежды никакой – так и проваляется до вечера, скорей всего. Но мысль, что сегодня она будет спать под крышей, да еще и кофе напьется, придавала ей сил.

* * *

Бабушка послала его в погреб за тушенкой, он влез в темное прохладное нутро и оглядел глазами полки с закатанными банками. Тушенка высилась рядами, от нее исходил густой запах пряного мяса. Он сглотнул слюну и руками схватил ближайшую банку, крышка упорно не хотела поддаваться, в отчаянии он принялся грызть ее зубами… и проснулся. Проснулся, сел и помотал головой. В желудке проурчало, и все внутренности свело спазмом от голода. Игорь попытался вспомнить, что же было до того, как он отключился: он курил, и у него снесло крышу, и он вроде лез к ней целоваться, и она больно двинула его локтем в бок, и он упал, а дальше он уже не помнил. Игорь снова помотал головой. Есть хотелось неимоверно. А еще больше хотелось пить.

Он зашел в хижину и принялся за более тщательный осмотр. Свернул пленку и вынес ее наружу. Вытащил коробку и внимательно осмотрел. На ней, так же, как и на сигаретах, вилась сплошным узором арабская вязь. Баллончик с распылителем пока не поддавался определению, тогда он осторожно прыснул струю в воздух и принюхался. Что-то едкое, похожее на бензин, жидкость для розжига, что ли? Кто мог оставить здесь эти вещи? Они оказались за бортом где-то к западу от Крита. Могло их отнести к Африканскому побережью? Значит ли это, что коробку оставили здесь рыбаки из Марокко или Туниса, а может, их к Египту унесло? И рыбаки ли? И как скоро они приедут снова? И где, черт возьми, эта чокнутая? Или она психанула и ушла, как прошлой ночью?

Вележев пошарил по карманам – зажигалка и нож оказались на месте. Почему она их не взяла, пока он валялся в отключке, или не додумалась? Вот он бы не упустил такой шанс. Или это должно означать, что она намерена вернуться? И тут он понял, чего не хватает – сигарет! Она забрала сигареты! Он почесал макушку. И почему-то успокоился. Если забрала сигареты, значит, не хотела, чтобы он их курил, значит, ей не все равно, значит, вернется. И тут он понял, что страстно хочет, чтобы она вернулась. Вчера ночью, когда она ушла, и он до утра просидел перед затухающим огнем, ловя крохи тепла, он страшно злился и в то же время надеялся, что она вернется – ну не будет же она в лесу ночевать? Оказалось, будет! Вот характер!

Юля торопливо пробиралась меж валунов вдоль берега моря, придерживая в руках пакет с бутылкой и мидиями. Ноги то и дело скользили по камням, Юля привычно морщилась, наступая на острый край или ударяясь о выступ. Наконец показался знакомый пляж, она остановилась и перевела дух. Мокрое лицо горело огнем. Она скинула юбку и ринулась в воду. Море ласково приняло ее и охладило пылающее тело. Юля раскинула руки и легла на воду, наслаждаясь мерным покачиванием. Сбоку раздался плеск и шумное фырканье, она взмахнула руками и едва не глотнула воды: рядом с ней плескался Игорь.

– Почему ты в рубашке? – спросила она, радуясь, что сняла только юбку.

– Я еще и в брюках, – Игорь зачерпнул воды и вылил на голову. – Хочу одежду постирать.

Юля кивнула, как бы соглашаясь, что такой вид стирки не кажется ей странным.

– Я там дрова для костра собрал, – он снова намочил голову и яростно потер ее руками.

Юля тронула волосы, сбившиеся в колтун за эти два дня.

– Морская вода не поможет, – заметила она. – Слишком жесткая.

– Да ладно, мне не для обложки – для чистоты. Грязь смыть и ладно, а то заведется кто-нибудь, – невесело улыбнулся он. Толстые щеки, покрытые черной щетиной, колыхнулись.

– Ужас! – воскликнула Юля.

Он с непониманием проследил за ее взглядом и провел рукой по лицу.

– Черт! – он поскреб щетину пальцами. – Вы не скажете, где здесь парикмахерская?

– Да-да, мне бы тоже не помешало, постричься, укладочку сделать, маникюрчик тоже бы хорошо, – и она продемонстрировала ему пальцы с обломанными ногтями.

Игорь в ответ вытянул свою ладонь с натруженными мозолями и ногтями с черной траурной каймой.

– Плывем? – Юля указала рукой на выход из бухты.

Игорь покачал головой.

– Я плаваю плохо. Так, на воде держусь, если дно под ногами чувствую. А на глубине сразу тонуть начинаю.

– Тогда забери пакет на берегу. Там вода и мидии.