Остров

Петр Кожевников ОСТРОВ Повести и рассказы

ДВЕ ТЕТРАДИ

М. П.

Из дневника Гали.

Иногда я думаю — зачем веду дневник? Наверное, от тоски по человеку, которого люблю. Его нет со мной, и мне одиноко. Он очень далеко. Служит под Комсомольском-на-Амуре. И зачем парней так далеко посылают? Служил бы в пригороде, тогда можно было бы встречаться. А так ни ему отпуск не дают, ни я не могу к нему поехать. Два года не видеть любимого человека. Это ужасно! Но он не может меня разлюбить. В каждом письме Сева пишет, как будет обнимать и целовать меня, когда приедет. Мы пишем друг другу каждый день.

Правда, я временами думаю. Вот закончу училище, направят работать. И так — на всю жизнь. До пенсии. А какая жизнь после пенсии? Женщины вообще стареют после тридцати, а мне почти шестнадцать. Прожила половину. Да и какая жизнь у женщины? Замуж выйдешь — и все. Муж по дому ничего не делает, а ты работаешь тот же рабочий день, а потом столько же времени возишься по хозяйству. Надо ходить в магазин, готовить еду, подавать на стол, убирать, мыть посуду, стирать белье, рожать детей, кормить их, воспитывать. С ума сойти!

Интересно, а Всеволод будет мне помогать? Вообще-то не хочется, чтобы любимый человек мыл посуду или стирал носки. Но можно просто как-то разделить обязанности. Там, где физически тяжелая работа, например вымыть пол, — мужчина, а вытереть пыль — женская.

Из дневника Миши.

Сегодня мне пришла в голову мысль о самоубийстве. Это — итог моих несчастий и неудач. Но как мне умереть? Вот в Штатах, купил револьвер — и порядок. А у нас где достать? Отнять у милиционера? Стать охотником? Проще открыть газ, но если учуют соседи — все пропало. Достать снотворного? Не знаю, правда, какого и сколько. Да и как достать? Прыгнуть под трамвай боюсь, да и сделаю, а потом починят, и живи всю жизнь уродом. Нет уж, фиг! Может, умереть от тока? Нет, ненадежно, а мне хочется, чтоб наверняка. А главное, не мучиться — без боли.

Не знаю, зачем пишу все это в дневник. Для себя? Для других? Ну, пусть прочтут. Только чтобы я это знал, а они думали, что не знаю. Я даже могу это посвятить Вам, читайте!..

Я считаю, что у каждого человека своя нить в жизни. Я потерял ее или не нашел. Меня мучают неразрешимые вопросы. Вот человек. Он рождается, растет, учится, работает, заводит семью, а потом умирает. Человек всегда умирает! И мое состояние невыносимо. Иногда я думаю о том, как возникла жизнь вообще, как возникла Вселенная? Тогда мне кажется, что я свихнулся.

А почему человека, когда-то сильного и смелого, в старости может оскорбить любой гад? Почему люди дряхлеют?

Даже хочется плакать.

Из дневника Гали.

Сегодня было собрание. Уже после четвертого урока внизу дежурили девочки третьего года обучения, которым было велено никого не выпускать. Так что нас с Маринкой вернули. После собрания пошли ко мне. Маринка рассказывала, как целовалась с парнем. Он наставил ей на губы засосов, и они теперь болят. Маринка вообще крутая девчонка. Курит только «Беломор», а пьет только водку. Она много гуляет с парнями, но, хоть кажется прожженной, на самом деле — девочка. Не знаю, как ей удается сохранить невинность, так напиваясь с парнями. А ругается как! Через каждое слово — мат! Но с виду о Маринке никогда не скажешь, что она — блатная. Главное в ее лице — большущие синие глаза. Я всегда представляла себе такие глаза у Мальвины. Лицо грубовато, но кожа прекрасная. Маринка невысокого роста, но фигура у нее очень пропорциональная, и она не кажется ниже остальных девочек. Ведет себя Маринка, конечно, развязно, но на самом деле очень стеснительная. А когда говорит, то таким спокойным и уверенным голосом, будто иначе и быть не может.

Моя мама не любит ее, и я прошу Маринку всегда звонить, перед тем как прийти. Пусть приходит, когда мамы нет дома.

Из дневника Миши.

Я никогда не спешу домой после училища. Но все-таки спускаюсь в метро и через десять минут уже на Васильевском. Сегодня получил только одну двойку. Достижение!

В нашей группе тридцать человек. На занятиях бывает не больше двадцати пяти. Кто болен, кто прогуливает. Хотел сегодня слинять с двух последних часов — была спецтехнология, но на выходе дежурил мастер, и ничего не вышло. Эта спецуха — дурная наука. Преподаватель читает, а мы записываем: «Процессом резания древесины называется пиление... Элементы стружки — опилки...» И так два часа. А преподаватель любит вызвать к доске и издеваться, пока ты ему не отвечаешь. Не огрызнешься — поставит тройку, если ни фига не знаешь. Он себя считает самым умным. Да все, наверное, так считают. Спускаешься в метро, а навстречу непрерывно едут люди, и каждый думает, что он и есть самый умный.