Остров

Флорио начал с простых объяснений: невозможность патрулировать огромные пространства открытого океана, невежество и безалаберность нового поколения моряков, непонятные возмущения магнитного поля, из-за которых компасы и радио становятся бесполезными, внезапное буйство погоды, полная мощь которой все еще оставалась в области догадок.

– Вы слышали о бродячих волнах? Некоторые называют их сверхволнами.

– Нет.

– Волны обычно перемещаются группами, последовательностями, с различными расстояниями между гребнем и впадиной. Часто группы попадают в резонанс. Три-четыре волны объединяют свои гребни и впадины. Получаются чудовищные волны. Они бывают высотой до ста, а то и до ста пятидесяти футов, и они появляются ниоткуда. Они существуют всего около минуты – группа быстро разваливается на отдельные волны, и все. Но представьте себе танкер, спокойно плывущий по воде глубиной двадцать футов. Внезапно прямо перед ним возникает ревущая, несущаяся на него со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час, десятиэтажная стена черной воды. Провал перед такой волной часто бывает больше длины самого танкера, так что он оказывается падающим прямо вниз, а гора воды – миллионы и миллионы тонн воды – падает на него.

– Она разносит их на части?

– Некоторые из них. Другие не могут замедлить свое движение. Они съезжают прямо вниз. Океан глотает их. – Флорио отхлебнул пива и, порывшись в барахле на столе, нашел небольшой резец в виде ложки. – Кроме того, бывают и столкновения.

– Но о большинстве из них сообщается.

– Вы так думаете? Пару лет назад в Лонг-Бич, в Калифорнии, прибыл танкер. Он легко проплыл весь путь с Востока, все было прекрасно. Один из местных работников спросил: “Что с вашим якорем, капитан?” “Что вы имеете в виду?” – не понял капитан. “А вы посмотрите”, – отвечает парень. Капитан сходит на берег, осматривает нос, и замечает, что на его правый якорь намотан полный комплект парусов и такелажа.

– И они ничего не ощутили? Не слышали никаких криков?

– Что ощутили? Стотридцатитысячетонный корабль, движущийся со скоростью двадцать пять узлов? Он ничего и не почувствует, он ничего и не увидит, и не услышит – даже если у него есть видеорадары, у которых идет круглосуточное дежурство, как оно и было. В бурном море, в плохую ночь, большой корабль и маленькая яхта практически не видны друг другу. Моряки никогда не знают, откуда пришел удар.

Флорио углубился в перечисление юридических лабиринтов, которые путали морские расследования: за дело бралось ФБР, если были свидетельства о государственном преступлении; комиссии по борьбе с наркотиками вмешивались, если было подозрение о нарушении запрета на наркотики, но если речь шла о контрабанде, тогда присоединялась и таможня; многие суда пропадали в территориальных водах другого государства – и подключались Госдепартамент и Интерпол. И всегда Береговая Охрана оказывалась между двух огней и с подрезанными крыльями.

И чаще всего, результатом пререканий между агентствами было бездействие. В конце концов, что там говорить, потеря того или иного судна и нескольких человеческих жизней не могла особо взволновать общественное мнение.

– Вот если бы пропал Роберт Редфорд, правительству бы не поздоровилось, – сказал Флорио со смешком. – Но если это обычный человек, о нем можно забыть. Кроме того, в законе есть одна загвоздка, и владельцу судна будет лучше, если он не будет вопить “Волки!” и звать полицию. Страховые компании обычно не платят страховку в случае захвата судна. Так что человек, у которого пропадает судно, если он молчит и дает всем понять, что оно потонуло, получает страховку полностью. Если же он идет в ФБР и заявляет, что судно было захвачено в верхних широтах, он не получит и десяти центов. Вы вогнали сотню, а то и сто пятьдесят тысяч долларов в корабль, а это весьма серьезная причина, чтобы закрыть глаза и обвинять во всем Нептуна. Или Бермудский треугольник. Каждому хочется верить в Бермудский треугольник.

– Вы верите?

– А во что верить? Да, я читал все эти книги о том, что это Атлантида, и межзвездные корабли, и морские чудища, и подводные ураганы. Там много чего исчезает, и вопроса быть не может. Но если вы мне приставите нож к горлу и спросите: “Что это такое?”, то я скажу, что это идеальный пример того, как человек и природа действуют в разных направлениях. Это, черт побери, большой район. Там нет особого движения, нет связи, нет приличных карт и прогнозов погоды. Так что, когда Чарли-моряк покидает Майами и плывет к Багамским островам, используя, может быть, атлас вместо карты, – а некоторые из этих идиотов так и делают, – то он просто ищет приключений себе на шею.

– Сделайте для меня хотя бы любое, даже самое дикое предположение, – сказал Мейнард. – Прямо с потолка. Что случилось со всеми этими судами?

Флорио снял защитные очки и оставил их висеть на шее. Он посмотрел в окно, очевидно, производя в уме подсчеты.