Остров

— Он так крепко спал, мы еле его разбудили! — Саманта хохотнула, как будто и не надеялась, что младшая дочь ей поверит. — Ну, как там печь?

— Раскалилась докрасна, — глаза Эллен блестели, и она исподтишка хитро посмотрела на Фрэнка. — Она готова, мама.

— Отлично, — Саманта крепко взяла Фрэнка за одно запястье, Дебби — за другое, обе держали его с такой силой, что кожу его пощипывало.

— Тогда открой ее, Эллен, и пусть он увидит!

В ее тоне было что-то такое, что вызвало сигнал тревоги в сознании Фрэнка. Это был злорадный голос, а не обещающий что-то вкусное на ужин. И то, как они держали его, как будто он был их пленником. Он отметил еще и другие странные, на первый взгляд незначительные вещи. Им не нужно было готовить еду в этой большой печи, даже разжигать ее, для этого лучше бы подошла «Рэйбэрн». Если они действительно отыскали еду, то почему они не сказали ему об этом перед тем, как он пошел в спальню или раньше? Он не мог представить, что они смогли отыскать, но зачем делать из этого секрет?

Он напрягся, подозревая неладное, собрал все силы, и как раз в этот миг девчонка широко распахнула заслонку печи. Показалась каменная камера, стенки которой раскалились докрасна от жара огня; размером она была с современный большой морозильник. Достаточно большой для того, чтобы в ней зажарить целиком свинью или овцу. Осмотрев ее, он ничего не увидел. Печь была пуста. Совершенно пуста!

Внезапно он понял, догадавшись по тому, как они еще крепче ухватили его, а их колени уперлись в основание его позвоночника. Они вели его, тащили, а он напрягал мускулы, отталкивая их изо всех сил, которые ему удалось собрать.

Сожгите его! — безумно визжала Эллен, и ее лицо превратилось в маску злобной ярости. — Изжарьте его, и мы будем есть его плоть!

Саманта и Дебби толкали его к разверзшейся печи; ее жар обжигал его, жаждал его тела так же, как совсем недавно жаждали его эти женщины. Их ногти впились ему в кожу; они обладали невероятной силой, физической мощью, что полностью опровергало их историю о походе девочек-скаутов. Эллен подскочила им на помощь, схватила его за волосы и потянула. Он закричал от боли и споткнулся.

— Изжарьте подонка!

На один ужасный миг он смирился со своей участью — он сдался, отказался от борьбы и почти потерял жизнь. Еще немного, и пасть этого огромного чудовища поглотила бы его.

Но затем отчаяние вернулось к нему и придало ему невероятную силу. Каким-то образом он смог остановить их; его голая ступня нащупала опору на неровном каменном полу, и он выгнулся назад, освободив при этом руку из захвата Дебби. Он сжал свободную кисть в кулак, размахнулся и нанес удар, одновременно изогнувшись. Он мельком увидел лицо Саманты, безумное от ярости и вожделения — красавица превратилась в зверя. Ее губы были растянуты в рыке ярости, но затем лицо ее превратилось в алое месиво — его кулак достиг цели. Он почувствовал, как хрустнула кость, когда костяшки его пальцев сломали ей нос и ударили по зубам, отбросив ее, вопящую, назад.

Дебби прыгнула на него, вцепилась ему в лицо, царапая щеки, и он почувствовал вкус крови во рту. Она сцепилась с ним, пытаясь оттолкнуть его назад, но он поднял колено и сильно ударил ее в живот. Она отпустила его, шатаясь, отошла в сторону, срыгивая.

Теперь Эллен напала на него, молодой львенок, готовый сражаться насмерть, чтобы добыть пищу матери и сестре. Визжа, брыкаясь, колотя кулаками. Он ударил ее один раз, и от этого удара кулаком по подбородку, она распласталась по полу. Она рыдала, лежа там.

Огонь в печи изрыгнул дым, как будто и он был зол, что его лишили добычи. Фрэнк посмотрел на них по очереди: ужасные его соперницы, раненые, но не побежденные, бормочущие проклятья, вновь поднимающиеся.

Ему помогла неожиданность; они не предвидели его внезапного сопротивления, но он знал, что все это временно. Они были гораздо сильнее обычных женщин — потому что они были сверхсущества, и он это прекрасно понимал. Дьяволицы, требующие плоти смертного человека; какой бы ширмой они раньше ни прикрывались, она им больше не требовалась. Они были воплощением зла, их невозможно было уничтожить, и он не сможет их победить. Его единственным шансом на спасение было бегство.

Он бросился к двери и услышал, как они завопили. Он захлопнул дверь и помчался в ночь, не разбирая дороги, зная только, что ему нужно бежать и прятаться — и молиться, чтобы они не нашли его. Шансы спастись были невелики, но в тот миг у него были его жизнь и его душа.

Двор был освещен светом из окна, желтый квадрат высветил грязь и что-то еще, что возникло из темноты и направилось к нему!

Он оцепенел от охватившего его ужаса. Темная фигура ползла на животе — это какое-то животное. Ушами вперед, хвост виляет, как будто приветствует его — это собака, колли!