Остров

Ловко повиснув на сильных руках над обрывом, Русий очутился в маленьком гроте, длинная кишка которого выводила прямо к морю. Русий любил это место. Здесь было дико и безлюдно. Лишь старый седой океан могуче бил пенными валами в обсосанные обломки скал. Русий приходил сюда отдохнуть, померяться силой со стихией. Его руки дробили соленые волны, наполовину выбрасывая из воды бронзовое от загара тело. Он играл со стихией. Океан целовал его своими солеными губами, а Русий шутливо отбивался от его дурашливых ласк. Нырнув, можно было поиграть с веселыми черными дельфинами и потрогать фантастическую шероховатость кораллов. Там таились грозные мурены, но они не трогали атланта. Они уважали силу и, извиваясь лентой плоского тела, уползали в расщелины. Вырвавшись на поверхность, Русий жадно хватал губами воздух и вновь уходил под воду. Там было тихо и спокойно. Океан смывал заботы и тяжесть лишних дум. Он навевал грусть и покой. Минуты расслабленного покоя, стоящие многих часов на суетливой земле. Сдавливает спазмом грудь — наверх!

А здесь, наверху, жарит спокойно-суетливое солнце, надрывно кричат чайки; издалека доносится мерный стук обтесывающих базальт топоров. Русий подплыл к берегу и отдал себя в распоряжение волны. Грозно пробурчав, она не очень вежливо вышвырнула атланта на чуть колкий песок. Русий выплюнул набившийся в рот сор, засмеялся и встал. Жизнь была прекрасна!

И в этот момент белая изящная рука нажала на спусковой крючок, и в душе Русия возникла волна беспричинного дикого ужаса…

Командор, покусывая карандаш, склонился над схемой. Дикая Земля навеяла на него какие-то патриархальные чувства, и он стал предпочитать компьютеру карандаш и бумагу. Перед ним лежал план гавани, Командор, сощурясь, наносил на него последние штрихи.

— Добавим еще один пирс для боевых кораблей, — промычал он себе под нос — Так, хорошо! — Командор откинул голову и полюбовался на план издали. На бумаге все смотрелось замечательно. Каково будет в реальности? Сейчас он крикнет Эвксия, и завтра же первые глыбы упадут в море, разрезая его изящными дугами молов. И вдруг словно раскаленная черная молния пронзила мозг Командора. Опасность! Зрентшианцы мгновенно реагировали на опасность. Но она грозит не ему, а Русию! Волевой центр Командора уловил опасность, угрожающую его сыну. Дальше Командор разложил время. В его распоряжении было не более одной секунды. За это время он вряд ли мог успеть предупредить сына. Нужно было искать другое решение. И Командор нашел. Он закрыл глаза и послал импульс такой силы, что лишился сознания. Все силы его центра самосохранения ушли на помощь другому. Они ушли, чтобы защитить сына, и Командор обнажил свое сердце..

Огромная глыба, срезанная лучом бластера, громадно зависла над головой Русия. Но падала она слишком медленно, словно ее задерживало какое-то силовое поле. Русий не стал мешкать и, мощно оттолкнувшись; прыгнул в серую толщу океана. Через несколько мгновений он был вне опасности. Словно почувствовав это, силовое поле исчезло, и глыба сочно плюхнулась в воду, подняв сверкающие мириады брызг. Грохот ее падения сильно ударил по ушам, и Русий пробкой выскочил на поверхность.

На скале никого не было. Лишь легкий дымок испаряющегося гранита свидетельствовал о том, что скалу рассек огненный луч лазера. Русия пытался убить кто-то из атлантов. Кто?!

Бывает, минутная слабость стоит человеку жизни. Сколько шпионов гибло, забыв об опасности детских привычек. Сколько царей пало, на мгновение подставив незащищенную спину своим преданным друзьям. Вернее, слугам, ибо у царей нет друзей. Сколько солдат погибло, замешкавшись вскинуть свое оружие.

Вся воля Командора держала огромный обломок скалы, зависший над головой его сына. Он сидел с белым омертвелым лицом, подлокотники кресла хрустели в побелевших от напряжения пальцах. Именно в эту, может быть, самую страшную в жизни Командора минуту тихо скрипнула дверь. Вошел шут. Он улыбался и был готов позубоскалить вместе со своим повелителем. Глаза его уперлись в перекошенное лицо Командора, и шут понял: бог ушел куда-то по делам и оставил свое бренное тело. Это была минута шута. Звездная минута! Она больше не повторится. Шут может стать над богом. На столе лежал бластер. Тромос знал, как с ним обращаться. Он взял его и направил в голову Командора.

«Одно движение пальца, — мелькнуло у Тромоса, — и мы будем квиты. Он сделал из царя шута, я превращу бога в труп!»

Тромос усмехнулся и нажал на курок…

Импульс прожег стол и спрятался в стене. Тромос покатился по полу. Альна не была сильной, она ею стала.

С живостью, свойственной многим толстякам, Тромос вскочил на ноги и, выкрикнув яростное ругательство, выстрелил в девушку. Она пошатнулась и начала валиться на пол. Следующий импульс был послан в Командора.