Остров

Люди стали страшиться Лабиринта. Преступность исчезла вообще. Теперь на Кефтиу не было смельчака, что рискнул бы украсть даже медную булавку. Корабли народов моря стали обходить остров стороной. Смельчаки-капитаны согласны были принять смерть в море, но не в мраке Лабиринта. Тогда слуги Дрилы стали похищать людей — ни в чем не повинных путников. Рабов заставили метать жребий. Двое из них еженедельно становились «гостями» Лабиринта. Остальные жертвы были пиратами и незадачливыми торговцами, не понравившимися Правительнице Дриле.

Постепенно слухи о страшном монстре просочились сквозь каменные стены Лабиринта. Скорей всего, тайну раскрыл подвыпивший Грогут. Сначала она ужаснула, затем к ней привыкли, а потом Лабиринтом стали гордиться, правда, отнюдь не желая попасть туда. Турикор пожирал свои жертвы и увеличивался в размерах. Вскоре его рост достиг трех метров, а вес стал равняться полутора тоннам. Мозг его сделался необычайно силен и скептичен. Он перенимал сознание всех тех, кого принимал в жертву. В Турикоре воплотились тысячи съеденных им людей.

* * *

Лифт миновал отметку «90 метров». Еще несколько секунд, кабинка покачнулась и стала. Дрила покинула лифт и очутилась в облицованном мраморными плитами гроте. Грот был девственно чист, дальний конец его перегораживала решетка из толстых, в человеческую руку, медных прутьев. За решеткой чернел Лабиринт.

Рука Дрилы повернула рычаг. Заскрипел подъемный механизм, и решетка поднялась вверх. Атлантка подула в висящий на шее золотой свисточек. Затем она села на выбитую в стене скамью и начала ждать.

Турикор не замедлил откликнуться на ее зов. В полумраке Лабиринта показалась громоздкая, мерно шагающая фигура. Она стремительно приближалась, и спустя мгновение Турикор стоял перед своей повелительницей. Грудь гигантского существа бурно вздымалась, глаза были оживлены, на нижней губе отпечатались несколько пятнышек крови.

— Я бежал, — сообщил Турикор, ложась на живот у ног Дрилы. В таком положении он приходился по плечо сидящей женщине. Сладко вздохнув, существо закрыло глаза и осторожно положило голову на колени хозяйке.

— Ты ел?

— Да, мама, — Турикор называл Дрилу мамой, зная, что ей это приятно. — Я был удивлен, узнав, что мой завтрак составил Каламистр.

— Он был не в меру болтлив, — сказала Дрила, гладя огромную шишковатую голову.

— И циничен, — добавил Турикор, — а, главное, невкусен. В его убогом мозгу не нашлось ни одной стоящей мысли. Лишь женщины, прически и страх. А знаешь, он бы хотел иметь тебя.

— Да? — попыталась удивиться Дрила.

— Ты не удивлена, — констатировал Турикор. — Ты слишком красивая женщина и осознаешь, что возбуждаешь страсть.

— Даже у тебя?

— Пожалуй, да.

Дрила скованно рассмеялась. Обычно Турикор был крайне застенчив, и читая, особенно на первых порах, нескромные, удивляющие его мысли Дрилы, старался ходить бочком, прикрывая от ее взглядов свою обнаженную плоть. А она нарочно подсмеивалась над ним, спрашивая, что он делает с красавицами-служанками, время от времени попадающими к нему в Лабиринт. Обычно Турикор сердился и уходил от ответа, но однажды в порыве откровения заметил, что не прочь пошалить, но:

— Моя физиология не располагает.

Дрила не была уверена в искренности этих слов, и Турикор, естественно понял это.

— Убогий человечишко, убогие люди, — продолжал тем временем Турикор, трепеща кошачьими усами. — Мама, я давно не получал человека, который доставил бы мне удовольствие, а ведь были времена, когда в Лабиринт попадали и великие убийцы, и великие философы. Клиоген, — сладко прошептал Турикор и приоткрыл подернутые негой глаза. — Какое наслаждение доставил мне этот философ! Через него я узнал о строении мира, о ходе звезд, об искусстве диспутов. Это было истинное наслаждение, — Дрила вспомнила, как он тогда пришел к ней светящийся от счастья. Рука-лапа его играла с головой философа Клиогена — глупца, согласившегося расплатиться жизнью за одну любовную ночь, проведенную с Дрилой. Турикор, захлебываясь, рассказывал ей об обретенном знании, рука-лапа его покачивалась, и из перерезанной шеи философа капали свежие капли крови, а в мертвых глазах был ужас. Она смотрела в эти безмолвно кричащие глаза и старалась ни о чем не думать, чтобы не обидеть Турикора.

— Или Гтивак! — вновь сладко выдохнуло существо.

— Но он едва не выколол тебе глаз! — возмутилась Дрила.

— Зато какой человек был! Не поверишь, я едва не отпустил его из Лабиринта. Меня остановила лишь мысль, что он может посчитать, что победил Турикора. Как мы славно бились!

— И какая-то тварь из стражников сунула ему по дороге нож!

— Но это хоть чуть уравняло наши шансы. А того стражника я потом съел. Он был глупец и, вдобавок, трус. А Гтивак! Какой это был человек! А сколько знал! Почему ты бросила его в Лабиринт? Он был достоин стать королем!

— Может быть. Но это место уже занято. А кроме того, он был самым дерзким пиратом, которого когда-либо знало Великое море. Мои эскадры гонялись за ним более десяти лет. Он был достоин смерти. И разве Гтивак не доставил тебе удовольствие?