Остров

Вопрос был великолепен! Ведь Рыжебородый Титан только что упомянул о сломанных руках. «А может быть, он хочет, чтобы я сказал правду?» — мелькнула шальная мысль в голове гонца. Иусигуулупу посмотрел на Анко-Руя. Тот ощерился в многообещающей улыбке: попробуй только!

— Нет, — сами собой разжались губы гонца, — я признался добровольно.

— А твои сломанные руки?

— Упал со скалы.

Формальность была соблюдена. Гонец струсил. Инкий сделал для него достаточно и большего делать не собирался. Однако спросил:

— Как выглядел вождь кечуа?

— Высокого роста, густые волосы… — Иусигуулупу наморщил лоб, вспоминая, что вдалбливал ему в голову Анко-Руй, и облегченно выдохнул:

— А, еще золотые браслеты!

— Были ли у него шрамы на лице?

Гонец замялся. Про шрамы ему ничего не сказали. Он посмотрел на начальника дворцовой стражи. Тот равнодушно отвел взгляд в сторону.

— Да, был один.

— Где?

— На левой щеке — Иусигуулупу следовал логике. Большая часть воинов — правши. А удар, нанесенный мечом справа, должен рассечь левую щеку.

Инкий задумчиво покачал головой. «Вождя он не видел. Это точно».

Вождя кечуа обнаружили мертвым на платформе Пума-Пунку. Его опознали собственные воины. Всю правую скулу вождя пересекал огромный старый шрам, нанесенный беспощадным бронзовым копьем. Не запомнить его было невозможно.

— Ты уверен, что разговаривал с вождем?

— Да.

— Допустим. Ты встречался с кем-нибудь, когда нес кипу в Город?

— Только один раз.

— Что это были за люди?

— Они прокладывали дорогу. Ими командовал начальник дворцовой стражи Анко-Руй.

— Ах да, я что-то припоминаю. Ты еще тогда просил за Анко-Руя. Он ведь, кажется, твой сосед?

— Был — отрезал Иусигуулупу, бросив ненавидящий взгляд на слегка побледневшего начальника дворцовой стражи.

— Кто-нибудь из стражников мог прочитать и исправить твое послание?

— Нет, они неграмотны.

— Это так? — спросил Инкий у Анко-Руя.

— Да, мой Повелитель.

— Значит, в дороге кипу исправить не мог никто?

— Выходит, так.

— Повелитель — вмешался Анко-Руй — к чему тратить время? Гонец признал свою вину.

Инкий бросил на говорившего тяжелый взгляд, тот запнулся и умолк.

— Значит, его исправил ты?

— Да, я.

— Ты сам решил свою участь, гонец. Сегодня ты будешь казнен на площади перед Дворцом. Уведите его.

— Но, Повелитель, я надеюсь…

Не слушая упавшего на ноги гонца, Инкий встал и резко вышел.

— Повелитель — взывал ему вслед Иусигуулупу — моя невеста будет жить? Скажи мне?!

— Будет — ласково тронул его плечо начальник дворцовой стражи — Я ведь обещал тебе.

— А Повелитель? Он знает об этом?

— Конечно. Я же передал тебе его слова.

— Да — Иусигуулупу повернул тронутое безумной гримасой лицо к двери, в которую вошел Инкий — Его слова…

— Пойдем — Анко-Руй помог гонцу встать с колен и бросил воинам:

— Через час он должен быть на площади! — И тихо Мастеру кожаных ремней: — Заткни ему глотку.

Сыны Солнца любили кровь. Они любили жестокие зрелища. Такова суть человека, как ни прячет он ее под квакерские одежды. Сегодня их ожидало два великолепных представления. Площадь была полна.

Инкий, Воолий, Герра и Слета, облаченные в парадные, алые с голубой оторочкой плащи, заняли место на вделанной а крепостную стену трибуне.

Толпа загудела. Инкий поднял вверх обе руки, призывая ее к тишине. Площадь смолкла. Последовал кивок стоящему неподалеку в почтительной позе Анко-Рую. Тот исчез и вскоре появился во главе небольшой процессии, состоящей из осужденного на смерть и шести закованных в звонкую медь стражников. Толпа заревела. Громче и громче. Волнами.

Иусигуулупу подвели к небольшому деревянному помосту. Там уже суетились четверо: палач, вооруженный огромным, причудливой полукруглой формы, топором, двое его подручных и Мастер кожаных ремней. Воины возвели пошатывающегося гонца на помост. Анко-Руй встал на небольшое возвышение и начал зачитывать приговор.

— За что его — негромко спросила Герра у Инкия.

— Государственная измена. Он вступил в сговор с кечуа и принес мне фальшивое кипу, позволившее врагу напасть на Город внезапно.

— Какой молоденький, — пожалела Герра, — А может, он не виноват?

— Он во всем сознался.

— Еще бы! Попробуй не сознайся этому костолому!

Герра показала глазами на орущего во всю глотку Анко-Руя.

— Он во всем сознался — упрямо повторил Инкий. — Остальное неважно.

— Но пусть он хотя бы скажет слово в свою защиту!

Атлант на мгновение заколебался, а затем решил:

— Хорошо, будь по-твоему. Я велю ему говорить, как только Анко-Руй закончит чтение приговора.

Герра замолчала, Инкий скосил глаза влево, где сидели Воолий и Слета. Слета была бесстрастна, губы жреца кривила кровожадная улыбка. Он все-таки пил кровь!

Анко-Руй закончил. Привстав со своего места, Инкий бросил:

— Пусть он скажет в свою защиту, если ему есть что сказать!