Остров

Мейнард порылся в бумагах в поисках текста Закона. Он был настолько заметным, что Мейнард дважды его пропускал; это была не бумага, но свиток пергамента, покрытый для сохранности толстым слоем блестящего лака.

“Поскольку мы свободные люди, – говорилось в преамбуле, – и имеем право воевать или жить в мире со всеми другими людьми, и поскольку мы в то же время Сообщество людей, в жизни которых должен быть порядок, мы утверждаем следующий Закон и клянемся Всемогущему Господу жить по этому Закону под страхом наказаний, устанавливаемых следующими статьями”.

Далее шли статьи:

“I. Каждый должен подчиняться Л’Оллонуа, или, в его отсутствие, Хиссонеру. Неподчинение карается смертью.

2. Тот, кто сбежит, или попытается сбежать, или утаит что-либо, касающееся бегства других, должен быть расстрелян. Попытка бегства карается смертью.

3. Тот, кто нападет на другого члена Сообщества, без приличествующего предупреждения, получит “кошку” (тридцать ударов). Если его жертва умрет, нападающий будет забит до смерти.

4. Тот, кто потеряет в бою руку или ногу, получит 500 реалов; если он потеряет жизнь, его правонаследники получат десятую часть следующей богатой добычи.

5. Тот, кто лишит праведную женщину ее драгоценного целомудрия без ее на то разрешения, будет расстрелян. Праведная женщина – это редкостное достояние, и запятнание ее чести карается смертью”.

Первый Хиссонер предвидел, что со временем нужды Сообщества могут меняться, поэтому к статьям он добавил послесловие: “Так как никто не может предвидеть будущее, могут понадобиться дополнения к Закону. Вычеркиваний быть не должно: статьи навечно останутся неизменными. Дополнения будут называться поправками, и их следует прикреплять ниже”.

Внизу к пергаменту была прикреплена пачка бумажек – поправки. Всего их Мейнард насчитал двенадцать. Некоторые определяли наказания за проступки, которых не существовало во время написания Закона. Запрещалось иметь радиопередатчик, к примеру. Сообщество держало только один (все другие уничтожались), и он использовался исключительно как приемник. Передача какого бы то ни было сигнала каралась смертью.

Также никто не имел права поглощать какую-либо “фармацевтику”, “чтобы обществом не овладело сумасшествие”. Все пилюли и сыворотки уничтожались, за исключением пенициллина, который Л’Оллонуа хранил и прописывал всем, у кого был “огонь в водах”.

Устроивший дым или огонь, который мог быть виден с проходящего корабля или самолета, подвергался телесному наказанию, если это было днем; то же преступление, совершенное ночью, каралось наказанием с пыткой.

Гомосексуалы допускались в коммуну, хотя и неохотно, в середине девятнадцатого столетия. Молодая женщина привезла на остров желтую лихорадку и заразила ею всех других проституток. В течение месяца женское население острова уменьшилось с двадцати шести до пяти, и, если бы не защита Закона, эти пять выживших скоро бы умерли от чересчур напряженной работы.

“Поскольку все мужчины теперь лишены возможности удовлетворять свои естественные потребности, – говорилось в поправке номер шесть, – и поскольку их жизнеспособность и стойкость страдают от этих лишений, в Закон вносится поправка об учреждении ранга катамитов, к коему следует причислять лучших из захваченных в дальнейшем мальчиков. Они будут обладать всеми правами, установленными для проституток, так как таковыми и будут”.

То, что к этому относились с отвращением, было ясно из поправки к этой поправке:

“Эта поправка будет отменена, когда возродится сообщество женщин. До этого времени катамиты будут катамитами и ничем иным. Тот, кто вмешается не в свои дела, будет расстрелян. Дерзость катамита карается смертью”.

В одной из ранних поправок признавалась бесполезность денег в повседневной жизни островитян. В случае компенсации за травмы и награды за рвение деньги заменялись продуктами и спиртными напитками. Проституткам было позволено основать свою собственную “валюту”, и они избрали деликатесы (орехи, оливки и конфеты), белье и духи. Различные изменения в валютных курсах отмечались в длинном приложении. На данный момент, согласно недавним рукописным пометкам правящего сейчас Л’Оллонуа, самым ценным товаром было следующее: 1) ружья калибра от 6-го до 12-го; 2) репеллент от насекомых “Дип-Вудсофф”; 3) репеллент “Каттер” (не очень хорош от мошкары); 4) свинец; 5) гаитянский ром; 6) новое оружие.

Почему, подумал Мейнард, современное оружие ценилось настолько низко? И если они не пользовались деньгами за последнюю пару сотен лет, что они сделали со всеми деньгами, которые накопили?

Однако гораздо больше Мейнарда озаботила поправка, сделанная в 1900 году. Ей, очевидно, придавалось большее значение, чем большинству других, так как у нее был заголовок: “О детях”.