Остров

Я пытался пообщаться с Иганом, прошлогодним рабом Лоама. Думал, ему по душе придется компания такого же, как он, неудачника или он посочувствует тому, кто оказался на его месте. Но и он меня отвадил. Он питал какую-то извращенную привязанность к Лоаму и как будто оставался в зависимости от него. Ни одного дурного слова о бывшем хозяине он не желал слышать и обходился со мной почти так же скверно, как сам Лоам. Иган никак не мог себе позволить сблизиться со мной, потому что тем самым он бы стал таким же, как я – лузером. Он предпочитал собачонкой бегать за победителями. Наверное, сейчас вы скажете: «Придержи коней! Эта идея с Забегом вполне справедлива. Не это ли именуется меритократией: кто быстрее, тот и вожак. Это же никак не связано с деньгами. Главное – быть спортивнее прочих».

Нет, не так. Школа Осни – платная, и по всей стране она славится именно как первоклассное спортивное заведение. Каждый, кого я знал в Осни, за исключением профессорских детей вроде меня, сначала ходил в дорогущую подготовительную школу, где ребятишек безжалостно дрючат на спортивных занятиях. Будущих оснийцев тренировали бывшие олимпийцы и чемпионы мира и так далее. Так что если вы думаете, будто любой парнишка с улицы может запросто проникнуть в эту систему да еще и обогнать богачей, то вы ошибаетесь. Система настроена как надо.

Итак, я, Селкирк, оказался в самом-самом низу, одинокий маленький остров. Но это вовсе не означало, что меня перестали замечать. О, нет. Во время Забега я ни разу не услышал своего имени из рядов зрителей, никто и не пискнул в мою поддержку, – а теперь я только и слышал, как меня окликают. Ведь я же – Двенадцатый, все остальные выше меня, даже ничтожные Одиннадцатые вправе мной помыкать. «Селкирк, сделай то! Селкирк, сделай это!» Протестовать нельзя. На плечи мне давило одиннадцать более высоких номеров, словно я поддерживал рекордной высоты пирамиду чирлидеров. Ничего нельзя было сделать. Ни одного союзника, чтобы вместе поднять мятеж. Одиннадцатые, по большей части эмо, как Флора, кучка тупарей, менее активных «активистов» нигде не сыщешь. Нет, революция не для них. На вершине пирамиды размахивал помпонами Себастьян Лоам, Носконюхатель, единственный ученик Осни, закончивший Забег прежде, чем начался бой часов. Статус Четверти наделял Лоама абсолютной властью. Абсолютной властью надо мной.

6 Почему я не заплакал, когда подумал, что все мои одноклассники погибли

У Лоама все было схвачено. Любой из нас мечтал быть его другом. Знаете, как говорили о Джеймсе Бонде? Все парни хотят быть им, все девчонки хотят быть с ним. Вот вам Лоам. Даже учителя его обожали, хотя он был тупее навозной кучи и заваливал все экзамены. Но он приносил школе драгоценные серебряные кубки, а больше школу ничего не волновало.

И он работал не в одиночку. Будь он такой один, было бы куда легче его игнорить. Но при нем состояла когорта Первых, основной состав актеров в его спектакле. За три трагичных года в Осни я успел разобраться в действующих лицах этой подлой пьески.

Богиня, которой я любовался в день Забега, – Пенкрофт (по имени – Миранда). В Осни чирлидеров не было, а если бы такую команду составили, Пенкрофт оказалась бы во главе. Красавица: когда она шла по коридору, а за ней все парни, казалось, она их дудочкой приманивает. И музыка, само собой, должна была бы играть – что-нибудь из личного списка Миранды Пенкрофт (наверное, в «Дисках необитаемого острова» она бы выбрала Тейлор Свифт, Ариану Гранде и Джастина Бибера). Миранда занималась плаванием и наплавала себе изумительную внешность: длинные сильные руки, ноги потрясающие, волосы высеребрены хлоркой. От нее всегда пахло бассейном, и до конца моей жизни меня будет преследовать этот запах, вызывая смешанное со страхом болезненное возбуждение. Миранда Пенкрофт – Русалочка, не та миленькая рыженькая диснеевская, а из сказки Андерсена в ее первоначальном виде, Русалочка в тот момент, когда она выходит на берег, делает первые шаги по земле, самая красивая девушка на свете, такая, что может очаровать и принца только своей внешностью, хоть она и немая (насколько помню, за то, чтобы получить на денек ноги, ей пришлось отдать язык, старые сказки тоже мрак). Пенкрофт была такой же соблазнительной и такой же немой, как русалочка. На меня она и не глянула ни разу, хотя я с нее глаз не сводил. Ничего не мог с собой сделать. В Забеге она была Первой, а по внешности – все десять баллов. И она со мной никогда не говорила, но это не мешало ей меня травить. Ее главным оружием были соцсети, и Пенкрофт меня чуть в петлю не загнала.