Остров Бешеного

— Усим нужен Мореный! Ну, усим! Мореный, помоги! Мореный, спаси! Мореный, прыкрой мою задницу! А хто поможе Мореному, кода ему треба буде помочь? — Вдруг он резко повернулся и взглянул на Савелия, который стоял чуть впереди своих сопровождающих, и, словно только что увидев его, спросил недовольно: — Ты хто?

— Можешь звать меня Николаем, — спокойно ответил Савелий: перед ними разыгрывался спектакль, который, несмотря на то что главный актер играл талантливо, начинал надоедать Бешеному.

— А, Мыкола… Ну, слухаю! — с царским великодушием разрешил говорить хозяин дома.

— Что рассказывать? — тоном простачка спросил Савелий.

— Хто кинул? Крыша у него е? Хде его шукать? Короче, усе, шо знаешь…

Пока они вели этот дурацкий диалог, Розочка и Воронов, изобразив на лицах огромный интерес, осматривались по сторонам и восхищенно перешептывались, делая вид, что отмечают ценность той или иной картины или предмета. Это было так «по-совдеповски», что ни у хозяина, ни у его телохранителей их незаметные перемещения не вызвали подозрений. Даже то, что перемещались они в разные стороны, как бы окружая стол с обеих сторон. Еще в машине они договорились, что это задача Воронова и Рокотова. И почему Розочка, которая не должна была участвовать в деле, теперь поменялась местами с Константином, Савелию было непонятно.

Но не спрашивать же теперь об этом? Стараясь не выпускать из поля зрения Розочку, Савелий решил придерживаться разработанного плана. «Святая троица» сидела за столом, а вооружены бандиты или нет, было неизвестно. Именно поэтому, чтобы исключить любой риск, гости и перемещались поближе к игрокам. Перестановка в собственных рядах не понравилась Савелию, и он немного нервничал, переживая за Розочку.

— А можно сначала я задам вам вопрос?

— Валяй!

— Это правда, что над вами среди украинской братвы никто не стоит?

— Понад мною — никого! — ревниво ответил Мореный. — А рядом звычайно! А шо?

— И они подчинятся, если вы прикажете?

— Мы не органы, шобы приказывать! друг другу, але як шо хлопцам кажу, то выконають, — хвастливо ответил он. — Слухай, шо ты мне мозги компостируешь? Шо да як? Мореный казал, шо поможе, уважай, шо дило у шляпе! Ты гуму не тяни! Говори як на духу!

— Я думаю, вы знаете моего обидчика, — сказал Савелий и, не дожидаясь, когда собеседник попросит назвать его имя, предложил: — Можно покажу его вам? Я прихватил фотографию.

— Давай, — кивнул тот, разворачиваясь вместе с креслом в сторону собеседника.

Савелий направился к нему, делая вид, что лезет в карман за снимком. Оказавшись рядом, Бешеный резко ударил бандита ногой в грудь. Не ожидавший такого вероломства Мореный упал назад вместе с креслом и сильно ударился затылком о красный паркет. Краем глаза Савелий увидел, как охранники дернулись, чтобы прийти на помощь хозяину, и уже хотел заняться тем, что был рядом с Розочкой, но с восхищением увидел, что она в его помощи не нуждается. Розочка, мгновенно заняв боевую стойку, в которой Савелий сразу узнал редкий японский стиль «пьяная змея», молниеносно выкинула руку вперед, и охранник неподвижно застыл в своем кресле с широко раскрытыми глазами. Нет, он не потерял сознание: все соображал и прекрасно видел, но «укус пьяной змеи» лишил его способности двигаться.

Одновременно с Розочкой начал действовать и Воронов. Его действия были чуть проще по исполнению, но не менее результативны: он схватил своего противника за шею и провел захват.

— Отпусти, гад, — захрипел тот.

— Это тебе за Крым и Севастополь, — процедил сквозь зубы Воронов, слегка надавил на сонную артерию противника, и тот, обмякнув, кулем выскользнул из мощных рук Андрея, плюхнулся назад в кресло и застыл, усмиренный.

— Вы шо, бля, робите, падлы позорнэ? — заорал Мореный. — Та я ж вас у землю урою! Свое говно исты заставлю! — Он вскочил и сунул руку за спину.

Уверенный, что тот полез за оружием, Савелий не очень сильно, но точно ткнул его кулаком в солнечное сплетение. Тот охнул, сложился пополам и, забыв про оружие, схватился за ушибленное место. Савелий спокойно вытащил у него из-за пояса за спиной пистолет Макарова и толкнул им бандита в лоб. Мореный повалился на пол, а Савелий наступил ногой ему на горло.

— Короче, Мореный, жить хочешь?

— Вас шо, Леха-Шприц пислал до менэ? — с трудом пересиливая боль, выдавил Мореный. — Так передайте ему, шо вин, бля, пожалее, шо на свит народився!

— Ты что, падаль, не понял моего вопроса? — Савелий нажал на горло чуть сильнее.

— Понял! Понял! — захрипел Мореный. — Я ж правду говорю. Не цупалы мы ваш Крим и Севастополь!

— За Крым и Севастополь другие спросят! Слушай меня внимательно: повторять не буду! Мне до фени ваши сучьи разборки: я сам по себе пришел к тебе! — Савелий чуть ослабил давление на его горло.

— Сам? — удивился тот, — Але ж мы не знаемы…

— Лучше слушай! — угрожающе прошептал Савелий, и тот испуганно кивнул:

— Да-да… слухаю!