Остров бесконечной любви

– Молчи, девочка, молчи, ведь такое говорят только про благородные поступки, а я собираюсь совершить безрассудство. Если твои родители об этом прознают, я навсегда лишусь их дружбы.

– Вы святая!

– Опять она про церковь! Ты ведь пока не собираешься в монашенки?

– Вот уж нет! Если я так поступлю, то не смогу выйти за Пабло.

– Боже мой! Как же повзрослела моя девочка!

– Спасибо, огромное спасибо, – повторяла Амалия, обнимая свою наперсницу.

– Можно узнать причину этих восторгов?

К ним подошли улыбающиеся Пепе с Мерседес.

– Мы планируем кое-куда выбраться.

– С вами – в любое время. Для меня большая честь считать вас членом семьи. – Хосе взял руки певицы в свои. – Если соберусь помирать, я готов вверить вам свою дочь с закрытыми глазами.

Рита улыбнулась, испытывая неловкость от этого проявления доверия, которое она как раз собиралась обмануть. Но тотчас подумала: «Что угодно ради любви» – и сразу же почувствовала себя не такой виноватой.

В фойе раздался звонок.

– Ну, увидимся! – Амалия чмокнула ее в щеку, стирая последние сомнения.

«Ах, какая красивая любовь!» – произнесла Рита Монтанер в сторону, словно играя одну из ролей.

«Если ты попадешься, я ничего не знаю», – предупредила Рита. Так что, отпрашиваясь у отца за покупками, девушка понимала, чем рискует.

Молодые люди даже не пошли в кино, как договаривались заранее. Прогулявшись по Ведадо, они перекусили в кафе и в конце концов уселись на Набережной, чтобы свершить священный ритуал всех влюбленных в Гаване.

Много лет спустя один архитектор скажет, что со времени постройки пирамиды в Гизе в мире не возводили сооружения более колоссального, нежели эта стена длиной в одиннадцать километров. Без сомнения, это место было предназначено, чтобы любоваться закатом. «Нигде на свете, – утверждал этот архитектор, – не бывает таких прозрачных и долгих сумерек, как в Гаване». Как будто здесь каждый вечер тщательно готовят представление, чтобы Всевышний присел и усладил свой взор звездами, вспыхивающими между золотистым ореолом облаков и сине-зеленым небом, – пейзаж почти неземной. В эти моменты созерцателей поражала мгновенная амнезия. Время приобретало иные физические характеристики, и тогда – как свидетельствуют некоторые – появлялась возможность разглядеть тени из прошлого и будущего, бредущие вдоль стены.

Вот почему Амалия не удивилась, увидев, что Мартинико, который поначалу без устали скакал по забрызганным морской пеной скалам, замер как вкопанный при встрече со старым миражем, который наблюдала и сама девушка; она знала, что это картина из другой эпохи: сотни людей пытаются выйти в море на плотах и лодках. Пабло тоже онемел при виде девушки в скандально коротком платье, гуляющей вдоль стены под взглядом любимого святого его покойного прадедушки. Юноша не понимал, что делает здесь дух апака Марти, не понимал он и печали, с которой поэт взирал на девушку, походка которой выдавала ее порочное ремесло.

Видения… Призраки… Прошлое и будущее встречались возле гаванской Набережной в эти минуты, когда Господь присаживался там отдохнуть от своей беготни по Вселенной. В иных обстоятельствах Пабло стало бы страшно, однако любители гаванских закатов знают, какое воздействие они оказывают: здесь душа в определенный момент способна воспринимать любые перемены без потрясений. Пабло и Амалия смотрели на призраков, и никто из них не заметил автомобиля Хосе; зато отец еще издали разглядел девичью фигурку, ее он ни с кем не мог перепутать.

Шквал ветра разметал гвоздики, которые Роса положила на могилу Юана Вонга. Женщина осторожно переставила вазу с цветами поближе к нише, чтобы защитить от ветра, а Мануэль и Паблито в это время дергали сорняки вокруг могилы.

Китайское кладбище в Гаване представляло собой море свечей и курительных палочек. Ветер мешался с сандаловым дымом, который поднимался к ноздрям богов, насыщая благовониями апрельское утро, когда китайцы навещают могилы предков.

За два часа Вонги успели навести порядок и разделить с покойником порцию свинины и сластей, но бóльшая часть еды осталась лежать на мраморе, чтобы дедушка полакомился в свое удовольствие: цыпленок, вареные овощи и роллы с креветками. Перед уходом Роса сожгла несколько ненастоящих банкнот. А потом семья покинула кладбище; все сделались печальнее, чем были с утра.

Больше всех причин для уныния было у Пабло. Амалия не появлялась и не писала. Юноша рыскал вокруг ее дома, однако в результате в доме просто захлопнули ставни, когда Пепе застукал его подглядывающим сквозь жалюзи.

– Я хочу чаю, – сказал Мануэль, подзывая такси.

– И я проголодалась, – поддержала мужа Роса.

– Давайте поедем к Кандидо, – предложил сын. – Там лучше всех в городе готовят чай и суп. – А в голове у него был совсем другой план: понаблюдать за домом любимой.

– Прекрасно, – согласился Пепе. – А по пути куплю лотерейные билеты.

– Поставь на 68, – посоветовала Роса. – Мне ночью странный сон приснился…