Остров без тайн

Метров через сто они набрели на ручей. Он мало походил на обычные ручьи, которые текут в берегах, однако всё же это был ручей: проток чистой воды устремлялся через болото в Светлую. Данко зашлёпал вверх по его течению, и Маша, конечно, за ним.

Ручей тёк от родника, что булькал из-под холма недалеко от края болота. Данко плеснул холодной воды в лицо, почему-то сразу насторожился и, зачерпнув, попробовал воду на язык. Тут он крикнул: «Бежим!», схватил Машу за руку и потащил её за собой в глубь острова. Они пробежали немного — Данко остановился, и Маша увидела перед собой глубокий овраг, а на дне его — озерко.

— Смотри! — восторженно крикнул Данко. — Ты понимаешь? Снова карст. И как мы раньше не догадались? Понимаешь, Машук?

Маша понимала только то, что Данко ведёт себя не совсем нормально, однако, высказать это она не решилась и поэтому лишь спросила:

— А что?

— Да ведь это то же самое, что мы… — Тут он спохватился, что Маша не знает об их открытии, немножечко потёр лоб, чтобы сосредоточиться, и начал объяснять. — Вот слушай. Ручей, который вливается в это озеро, берёт начало в роднике, который вон там. — Данко махнул на запад. — Ручей течёт, течёт, вдруг — нет. А потом — снова. Оказывается он — мы это потом узнали — уходит под землю. Понятно? Дальше. Вливается он в озеро. День и ночь вливается. А почему озеро такое маленькое? Мы головы ломали — ничего не поняли. Теперь всё ясно. Из озера вода тоже уходит под землю. А потом вон там, — теперь он махнул рукой в ту сторону, откуда они только что пришли, — вытекает снова на поверхность. Понятно? Это называется карст, — когда вода буравит в известняке всякие ходы и выходы. И пещеры так образуются… Эх, — качнул он головой, — и как же это мы не догадались сразу? — Тут его вдруг осенила какая-то мысль; он поперхнулся и в волнении облизнул губы: — Машук! А ты знаешь… ты знаешь, что этот остров может исчезнуть? Был остров — и не станет. А?

Маше слушать Данко было интересно. Не всё для неё было вполне ясно, но в общем она понимала. А вот тут она снова подумала, что с Данко происходит нечто не совсем ладное. Куда это может деваться остров? Что он выдумывает?

— Ты что, — спросила Маша, — думаешь, что землетрясение будет?

— Какое землетрясение? Причём тут землетрясение? Карст! Понимаешь? В реке, вот в правом протоке, мы случайно нашли яму, в неё затягивает. Водоворот. А если водоворот — значит там отверстие. Наверное, пока что оно ещё маленькое, его вода пробуравила недавно. Если большое — река ушла бы под землю. Так? А ведь оно когда-нибудь станет большим — вода пробьёт. Значит, Светлая, правый её рукав в этом месте может уйти под землю. И тогда Скалистый будет не остров, а только полуостров, мыс. Понятно?

— Теперь понятно, — сказала Маша. — Интересно. Вот лагерь построят, мы приедем. Ночью спим — на острове, а просыпаемся — полуостров. Да? Обязательно девочкам расскажу… Давай спустимся, посмотрим озеро.

— Ведь могли бы раньше догадаться! — твердил Данко своё.

— Я спускаюсь. — Маша решительно подошла к самому краю оврага, прижала к себе свою костяную драгоценность и уселась, шаря ногой, куда удобнее ступить.

Где-то за Таёжной раскатисто прогромыхало.

— Ты куда? — опомнился Данко. — А ну обратно! Видишь, гроза идёт.

Лохматые грязно-синие, с фиолетовым оттенком тучи застлали всё небо. Казалось, они прогибаются под тяжестью воды, скопившейся в них, — так низко они опустились. Ветер уже трепал деревья, трещали сухие ветки, и то и дело на землю падали сучья.

— Надо двигаться к базе, — сказал Данко. — Ты шагай туда, а я сбегаю за Юрой.

— Какая это база?

— Не знаешь. Ну ладно. — Данко заложил в рот пальцы и пронзительно засвистел. — Придёт сам. Пошли.

Они быстро двинулись к заливу Лазарева.

Начиналась буря.

Что было в «мёртвый час»

Ваня лежал в комнате один. Комната была большая и белая. Стены белые, кровати белые, покрывала на них, тумбочки, табуреты, стол — всё белое. Только пол жёлтый. На нём, расположенные в замысловатом узоре, чуть колебались, дрожали светлые пятна, — это сквозь листву лип, что росли под окнами, пробивалось солнце. Было тихо, лишь изредка доносились сюда далёкие всплески смеха и выкрики ребят, да, монотонно жужжа, бился о марлю, которая затягивала окна, лютый шмель, невесть как залетевший в комнату.

«А ребята, наверное, уже собираются к заливу Лазарева на обед, — думал Ваня. — Успеют ли они теперь план составить? Меня нет, Пети…» Он вспомнил, как тот приходил к нему утром. Но думать о Пете не хотелось. Ваня повернулся на другой бок и стал разглядывать стену. Сколько же можно так валяться!? Утром врач, меняя компресс на ноге, сказала:

— Вот полежишь день, и если будешь вести себя хорошо, завтра я разрешу тебе немножко походить.

Это «если будешь вести себя хорошо» почему-то обидело Ваню.

— Вера Ивановна, почему вы разговариваете со мной, как с маленьким?

Она поняла его, не улыбнулась, осталась серьёзной.