Остров Бога

Мало помогает современному слабо образованному в философии человечеству трясение указательным пальцем супротив его задранного к небесам носа: «ну что вы, что вы!? Вы не читали, что старец Акакий сказал»?! «Нет! Не читал. Потому что Баба Ванга, всех их круче, а инки с ацтеками, что напророчили дату всеобщей погибели, и этот некрофил Грабовой, и незабвенный Нострадамус, вечная ему память, слабаки, против неё». А нам то, сиворылым, как узнать, не дурят ли они нашего брата? А просто, братцы, просто — ничего ведь не сбывается. «И если скажешь в сердце твоем: „как мы узнаем слово, которое не Господь говорил? Если пророк скажет именем Господа, но слово его не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово» (Вт.18:21,22).

* * *

Писание много, но очень смутно, повествует о конце времён: «…и дам я вам небеса новые», а делать то, что для этого надо, Господи?!

На страницах обеих Заветов разбросанно множество откровений, намёков, следов других намёков о том, что мы должны совершить и во что превратится, что бы обеспечить себе полное и всепожирающее страдание, прозрение и неизбежный конец. А, пока мы создаём и успешно переселяемся в «царство лжи», о котором были предупреждены.

Как пройти по этим дорогам, что бы не подвернуть ногу, не охрометь и дойти? Как уберечь себя от чистого всепоглощающего зла!?

«Вот, я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие:

благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедую вам сегодня, а проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего, и уклонитесь от пути, который заповедую вам сегодня, и пойдете вслед богов иных, которых вы не знаете». (Числ. Гл.24).

Итак, пророки молчат. Это может означать только одно: их больше нет, их более не будет, они больше не нужны. Господь, впредь не намерен открывать свои замыслы людям, он просто игнорирует нас, ожидая, когда, наконец, одна чаша весов склонится к земле, и время, которое он отпустил нам, закончится, а всё оттого, что мы совершенно «уклонились от заповеданного пути и пошли вслед богов иных».

«Господи! Сохрани меня ото лжи, что несут на наш Остров пришельцы, посланцы губителя! Господи! Укрепи народ свой, не дай им поверить обманщикам, посылаемым к нашим берегам, врагами твоими, Господи! Вооружи нас Господи, сердцами стальными, чтоб не поддались мы искушению племён чужих. Дай же нам оружие гибельное, для битвы последней, что бы мы преодолели себя и спасли, предназначенных к спасению! Амен»!

* * *

Я весьма уважаю Иону, пророка Божьего, посланного в Ниневию, сообщить тамошним жителям, что намедни Господь их всех спалит. По тогдашним временам нести такие волнующие известия было делом неблагодарным — могли и удавить неприятного гонца. Однако всё вышло пристойно: Царь осознал, народ по его приказу раскаялся, все обсыпались пеплом, а Иона завалился под неожиданно выросшее на его пути древо, ждать, когда всё это безобразие запылает. Ждал, ждал и ничего. И тут он начал пенять Господу, что тот, дескать, выставил его на весь мир лжепророком, и что значит, он зря полоскался три дня и три ночи в китовом брюхе! А, Господь возьми и пошли серьёзного червяка, который быстренько сожрал корни дерева, под которым прохлаждался Иона, оно и засохло. Опять заскулил Иона, ему, видите ли, жарко стало, без древесной то тени. Вот тут ему Бог всё и разъяснил: «…ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился, и которого не растил, которое в одну ночь выросло, и в одну же ночь пропало. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более 120,000 человек, не умеющих отличить правой руки от левой». Лично я из этой истории сделал вывод, что не дано человеку вообще ничего знать о «завтра», а о замыслах Творца, мы можем только гадать, что в целом дело бессмысленное. Хотя есть и обнадёживающие моменты, особенно касательно отдалённого, к сожалению, будущего — ничего не нужно бояться, всё равно предначертанное свершится и иного не дано. Для «ходящих в заповедях», не трястись от страха, а трястись от радости нужно — их, их Царствие Небесное!

Я смерти боюсь не очень, и не детка уже давно, и повидал немало, а поэтому событий неприятных не тороплю, но и не страшусь их чрезмерно.