Остров Бога

 Почти до полёта Гагарина в космические дали, в Израиле можно было послушать сербо-хорватские песни, исполняемые престарелыми боснийцами на просторах Самарии. Бежали, они бежали от православных и католиков, которые не желали слушать муэдзиновы стоны, несущиеся с буйно всколосившихся  на христианских землях, минаретов. А бежали, как теперь стало известно, не все. Многие остались и  «размножились чрезвычайно». И вот уже летят  бундесверовские ассы вразумлять непокорных   славян точечным бомбометанием. Всё как всегда! Да  и свято место пусто не бывает и многострадальный албанский этнос, уже тут как тут.  Ну, неужели не знала Европа, чья эта земля, и что она получит, когда поползут по ней,    албанские и боснийские торговцы «дурью» и чужими печёнками? Знала, знала, но «кого Юпитер хочет наказать, того он лишает темечка». Приструнить непокорных сербов, да ещё ткнуть мордой в собственное бессилие, эту, когда-то так пугавшую весь «просвещённый» мир  своей необъятностью матушку Россию, что может быть слаще для этой выживающей из ума старухи. Ладно, бес  с ними со всеми.  С сегодняшнего дня слово  «просвещенный», по отношению к Европе, буду писать только в кавычках.                                                                                                                                                                                                                                                                                        Приняли ислам и цыгане,  у которых нет смысла спрашивать, как они здесь оказались, оказались и всё. Приняло его и множество самаритян,  отрекшихся от своих братьев, исповедующих, по сей день, одну из древних форм иудаизма. Есть и евреи «возлюбившие»  пророка, но эти  о своем ужасном происхождении молчат, как рыбы об лёд. Суданцам,  и в голову не приходит молчать о своих предках, они их «цвета» на себе носят, такие же, черные, как и их суданская грусть. Поминают, поминают им светлокожие братья по вере, что они потомки африканских рабов пойманных и проданных арабами друг дружке.   Не знаю, но может статься, и мечтают по ночам чёрные мусульмане об отчаянной борьбе зинджей, когда   Али ибн Мухаммад,    который сам не был ни рабом, ни чернокожим, объявил себя «Махди», и вывел   10 веков назад,  из солончаковых степей, их предков, пообещав свободу, богатство и как водится, собственных рабов.              Все они и стали заметной частью тех, кого называют «палестинским народом». Сюда входят и осевшие здесь и прирученные, остатки древних завоевателей: персы и афганцы, заблудившиеся и не нашедшие дороги домой   индийцы, и, оставившие Бога своего, ради покоя, грузины. В середине своих изысканий, я бросил считать этносы, плохо перемещавшиеся в арабском примитивном плавильном котле.    Если кому-то интересно, сколько их всего набралось, считайте, милости прошу.

«Беда  многих — половина утешения».

Ноябрь выдался совершенно хамский - жара тошнотворная, нудная жара. Ученые  гадатели, потомки тех сволочей, что пудрили мозги народу,  вплоть до полного своего истребления,   в славные годы правления строгого царя   Саула, предрекают «седьмой засушливый год». Интересно, видели ли они в своих  трудных снах семь коров обезвоженных, которых высосали, выползших из болота семь коров жидких? Жара, осенью не то, что летнее пеклово.  Ночью на Острове можно дышать и потеть, мёрзнуть и чихать в предутреннем ознобе. Лежат неподалёку от потного и мерзнувшего тела простыни и надутые курьим пером и пухом одеяла - главное не проспать момент ночного переноса из лета в зиму, иначе сопли, хрипы и антибиотики.                                               Ну, вот и подходят к концу труды мои тяжкие. Много раз я думал прервать и послать. Я прекращал работу, мне не хватало знаний, я сбивался на ёрничанье или  ненужное философствование на кофейной  гуще. И вот наступил ноябрь, самый плодотворный месяц туристического года и мне перестали звонить. Изредка появлялись  люди, которые мучили меня вопросами, и гробили как личность своей интеллигентностью и  неожиданным умом, и у меня появилось, и время и желание всё что могу, им и себе   связно объяснить. Ежели гуманитарии, хотя бы вежливо кивали, внутри, наверное, содрогаясь от моей дикости, то математики   и физики, гнали свою безбожную бредятину, и выжать из них,  если что-то   удавалось, то только скупое признание в народившемся, под моим тлетворным влиянием, агностицизме.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Предверие

 

«Господи! Наконец то добрались»!

(неизвестный паломник)

 

«Светильник Господень - дух человека, испытывающий все глубины сердца»              (Притч. 20,27).