Остров Буян

— А вот это вы напрасно, господин барон. Когда берешь в жены ведьму, надо быть готовым ко всему.

Глаза барона неожиданно погасли, лицо обмякло в одно мгновение, превратившись в бледную маску.

— Я брал в жены ангела, — глухо произнес он.

Конечно, людям свойственно ошибаться, особенно часто мужчины заблуждаются в отношении женщин, но надо признать, что барон Смирнов промахнулся как-то уж очень нелепо. Как хотите, но я категорически отказываюсь верить, что Верка даже в самые юные годы могла всерьез претендовать на ангельский статус.

— А как вы оказались в этом замке, да еще и в незавидном статусе барона-призрака?

— Книга, — глухо отозвался Пьер де Френ. — Это я познакомил Веру с оккультными науками, раньше она имела о них смутное представление. Я думал, что это ее займет и отвлечет от карт. Она слишком увлеклась игрою. Но, к сожалению, я просчитался — одна страсть стала продолжением другой.

— Она искала философский камень?

— Бросьте ерничать, Чарнота, вы отлично знаете, что она искала и ищет. Сначала я утешал себя тем, что мне снится сон. Сон глупый, местами даже неприличный. Ведь всё, что происходит здесь… Согласитесь, в это трудно поверить. Трудно поверить, что демон, который приходит к вашей жене по ночам, вовсе не плод разгоряченного воображения, а субъект, имеющий кровь и плоть. Сначала я увидел вас здесь, в этих проклятых развалинах, а потом вы появились и там, в той жизни, которую я считал реальной. Вот тогда я понял, что столкнулся с чем-то необычным. Я стал собирать о вас сведения, Чарнота, и убедился очень скоро, что вы действительно не человек. Да, да, не возражайте, это так. Я едва с ума не сошел от такого открытия. Мне сорок лет, я окончил советскую школу и атеизм впитал в пеленок. И вдруг я обнаруживаю дьявола не где-нибудь, а в постели собственной жены. Есть от чего свихнуться, как вы думаете?

— Мне трудно судить, Петр Сергеевич, поскольку я и есть тот дьявол, которого вы обнаружили, но на вашем месте я бы обратился к психиатру.

— Спасибо за совет, любезнейший, но я обратился к другу своего отца. Он занимает пост в одном серьезном ведомстве. Первой его реакцией был испуг. Он, разумеется, испугался за меня. И посоветовал мне приблизительно то же, что и вы. Тогда я сказал ему, что обязательно последую его совету, но только в том случае, если он, перепроверив мои сведения, сочтет их бредом больного воображения.

— Друга вашего отца, если не ошибаюсь, зовут Станиславом Андреевичем?

— Значит, Сокольский до вас всё-таки добрался?

— Мы подружились. Насколько вообще могут подружиться очень подозрительный субъект и генерал спецслужб. Скажите, это вы наняли киллеров, чтобы устранить свою жену?

— Я не нанимал киллеров. Я стрелял сам.

— Зачем?

— Мне казалось, что тем самым я спасу ее душу и все грехи наши возьму на себя. Не улыбайтесь, я был на грани безумия.

Я не улыбался. Даже в душе, в чем меня заподозрил мой собеседник. Я ему сочувствовал. Но, видимо, это следовало сделать раньше, еще до того, как события стали принимать трагический оборот.

— Вы знали о ее предстоящей встрече с демоном?

— Да. Я знал, куда и зачем вы отправляетесь. В любом случае я терял Веру, и терял навсегда. Смерть казалась мне единственным выходом из тупика. Вы знаете, что барон Пьер де Френ сжег свою жену, а пепел ее развеял по ветру?

— А что было потом?

— Он погиб на охоте. Как пишет очевидец, зверь, поднятый им из берлоги, вовсе не был медведем.

— Суеверные люди, — вздохнул я. — Но вы же знали, что Вера меня не любит, что я ей столь же безразличен, как и вы. Кстати, это меня она бросила, когда выходила замуж за вас, человека обеспеченного и весьма крепко стоящего на ногах.

— Вы и есть тот самый демобилизованный сержант? Так вы мне мстили?

— И в мыслях не держал ничего подобного. С Веркой нас связывала не любовь, а страсть. Страсть к игре… Я оплачивал ее долги.

— Нет, Чарнота! Она вас любит. Точнее, она любит демона, который в вас сидит.

Смирнов сказал это с такой уверенностью, что заставил меня поморщиться. Дались им эти демоны! Я ничего сатанинского в себе не чувствовал и, если бы не события последних дней, в которые меня втянули против моей воли, скорее всего зажил бы тихой, размеренной жизнью, женившись на Людке. Или на Наташке. Я бы женился на обеих сразу, но, к сожалению, многоженство в Российской Федерации преследуется по закону.

— Вы давно виделись с Сокольским? — спросил я барона.

— Накануне самоубийства. Впрочем, мы не успели поговорить.

— А вы что, действительно покончили жизнь самоубийством?

— Я застрелил жену. Потом вернулся домой, сел в кресло и застрелился. Вы беседуете с покойником, господин Чарнота. А место, где мы сейчас с вами находимся, скорее всего, и есть ад.