Остров Буян

«Гады» на наш призыв никак не среагировали, в том смысле, что не вскинули руки вверх и не встали по стойке «смирно». Правда, справедливости ради следует отметить, что и сопротивления они нам не оказали. По той простой причине, что пребывали в ужасающем состоянии. Тот, что потолще, сидел в неприличной позе на полу и громко гавкал. И не в каком-то там переносном смысле, а в самом что ни на есть натуральном. Тот, что похудее, вскочил было на ноги, махнул в мою сторону рукой, вскрикнул, выкатил глаза и рухнул замертво. А на его побелевшем лице застыла гримаса такого ужаса, что вошедший вслед за нами Сокольский не удержался от укора в наш адрес:

— Зачем же так людей пугать?

— Да кто ж их пугал? — обиделся Мащенко. — Мы только вошли и сказали «руки вверх!», как этот придурок принялся на нас гавкать. Кто ж знал, что в органах служат неврастеники.

Подоспевшие к шапочному разбору Миша с Васей обиженно засопели, похоже приняв слова предпринимателя на свой счет. Однако, разобравшись, что к чему, вынуждены были признать, что Борис Семенович не так уж и не прав в своих претензиях к кадровикам Министерства внутренних дел.

— Фамилия? — строго спросил сидящего на корточках плотного блондина Василий.

— Гав-гав, — злобно отозвался тот и вцепился зубами в ногу выполняющего свой служебный долг человека.

Не ожидавший подобного хамства от коллеги по правоохранительной деятельности Василий взвыл и подпрыгнул на месте.

— Пасть порву! — ринулся на помощь пострадавшему товарищу Михаил.

Испуганный его порывом лжекобель забился под стол и принялся уже оттуда, наплевав на субординацию, облаивать товарища генерала. Причем лай был такой заливистый и натуральный, что Мащенко вдруг осенило:

— Да он просто свихнулся!

Судя по всему, диагноз был поставлен верно, хотя сделал это не врач-психиатр, а бывший таксист.

— А второй? — кивнул Сокольский на конопатого напарника злобного пса.

— Вроде дышит, — склонился над поверженным Мащенко. — Может, на него водичкой побрызгать?

— Действуй.

Вода стояла на столе в графине рядом с внушительных размеров бутылью. Обнюхав подозрительную емкость, Борис Семенович доложил генералу, что в ней спирт. Воду он, недолго думая, вылил на конопатого, а из бутыли отхлебнул.

— Спирт, наверное, технический? — уточнил генерал.

— Чистый, медицинский, — запротестовал Мащенко. — Это я вам без всякой экспертизы скажу.

Облитый водой конопатый милиционер медленно приходил в себя. Пошевелил правой рукой, потом дрыгнул левой ногой и наконец, после поощрительных похлопываний по щекам, приоткрыл глаза. Сначала в поле его зрения попал сердобольный Михаил, произведший, видимо, на пострадавшего благоприятное впечатление, потом его взгляд остановился на генерале.

— Вы кто?

— Федеральная служба безопасности, — представился Василий.

— А этот где?

— Который? — не понял Михаил.

— Ну, демон.

— Так вон он стоит, — указал на меня простодушный служака.

— А-а-а! — вдруг заорал диким голосом конопатый. — Это он! Арестуйте его!

Глаза пострадавшего от большой дозы спиртного сотрудника милиции вновь полезли из орбит, он затрясся, заклацал зубами и опять неожиданно для всех потерял сознание. По всему выходило, что испугался он именно меня. Причем испугался до полного умопомрачения. Лично я затрудняюсь ответить, что же во мне такого ужасного, способного довести до обморока много чего повидавшего милиционера. Миша с Васей с любопытством меня разглядывали и тоже, надо полагать, задавались тем же вопросом.

— О каком демоне он говорит? — спросил растерянно Мащенко.

Вопрос повис в воздухе. Единственным человеком, который мог бы претендовать на статус демона, был я. Собственно, я этого статуса никогда и не отрицал. Однако, памятуя о законе сохранения вещества, трудно было представить, что один человек, пусть даже и с сомнительной репутацией, способен находиться в двух местах одновременно. Можно было, конечно, предположить, что на представителей нечистой силы этот закон не распространяется, но компетентные товарищи с таким раскладом соглашаться категорически не хотели. И я очень хорошо их понимал.

— Этот человек вас опознал, Чарнота, — задумчиво проговорил Сокольский, пристально глядя мне в глаза. — Вы будете это отрицать? Кстати, кто из них Востриков, а кто Киселев?

— Этот Востриков, — указал пальцем на конопатого Михаил, разглядывая извлеченное из его кармана удостоверение. — А тот, под столом, следовательно, Киселев. Между прочим, Чарноту опознала и супруга младшего сержанта. По-моему, самое время брать этого демона под стражу.

Ох уж эти мне компетентные! Хлебом их не корми, дай только арестовать ни в чем не повинного человека, у которого, между прочим, стопроцентное алиби. Любой суд меня оправдает на основании показаний того же Михаила. Не говоря уже о таких солидных свидетелях, как генерал Сокольский и уважаемый предприниматель Мащенко.

— Это да, — вздохнул уважаемый Борис Семенович, — Вострикова-то его опознала… Да только в чем вы собираетесь его обвинить?