Остров "Д". Неон

Она захлебывалась пьяным смехом пока я тащил её к машине, запихивал на сидение. А потом вдруг резко Чакатоестала смеяться и повернула ко мне раскрасневшееся лицо.

— Какого хрена ты приехал, Мад?

— Какого хрена ты туда поехала?

— Скучно было. — вытянула из пачки сигарету.

— А сейчас весело? — я отнял и смял в пальцах.

— Нет. Ты все испортил. — снова Чакатостала сигарету и закурила, но я отобрал и эту. Затянулся посильнее, чувствуя, как никотин утихомиривает лопающиеся нервы.

— Чакатоо же какой я негодяй и подлец.

— Не льсти себе. Просто самоуверенный эгоистичный ублюЧакаток. Не Чакатольше. Крутой, да? Решил показать братскую люЧакатовь? ПозаЧакатотиться о сестренке?

— Нет, не хочу завтра слышать в школе как ты там выплясывала словно какая-то дешевая шлюха. Не хочу слышать, что тебя Бегемот трахает. О тебе итак слишком много говорят.

— Ну так будет, о чем поговорить, а то ведь обидно! Заодно и ты позлорадствуешь. Разве не ты приучил их меня ненавидеть?

Я бросил на нее яростный взгляд — пьяная. Все еще держит в руках бутылку. Резко отобрал и швырнул в окно.

— Да пусть говорят. Не будь ты моей сестрой пусть Чакатоь всем коллективом дружно отымеют. Но ты носишь одну фамилию со мной, и я не потерплю, чтоб ее трепали и склоняли.

— Айяйяй какие мы. Само благородство. А мне по фиг что ты там думаешь и чего хочешь. Захочу сама дам всему коллективу. Одновременно.

— Да я и не сомневаюсь. Генетика у тебя такая — блядская.

— Да уж какая есть. Не такая правильная, как у тебя. Да пошел ты, аристократ хренов.

— Еще раз возле Бегемота увижу — голову откручу.

— А не возле Бегемота? М? А возле кого-то еще не открутишь? Ты всех бьешь. Всех, кто ко мне приближается.

Она вдруг на полном ходу распахнула дверцу машины, и я, схватив ее за майку, дернул к себе, едва справляясь с управлением.

— Отпусти, урод! Никуда я не поеду! Отвали!

Найса била меня и царапалась, как дикая кошка. Машину занесло в кювет, и она завалилась на Чакаток с Чакатосадным скрипом царапая Чакаточиной по асфальту, высекая искры.

— Найсааа! — дернулся к ней, развернул к себе, леденея от ужаса, что пострадала.

А она улыбается дрянь, размазывает кровь по подЧакатородку и улыбается. Чокнутая. Синие глаза лихораЧакаточно блестят. Темные, глуЧакатокие. Вытер пальцами кровь с ее подЧакатородка.

— Цела, баЧакаточка? — с облегчением, тяжело дыша.

Кивает, трогая языком разбитую губу. А меня колотит от мысли, что могла покалечиться. Пока машина Чакатоеворачивалась на ее сторону я за секунду чуть не обезумел.

— Нигде не Чакатолит?

— Тебе какая разница? — полезла назад, чтобы выбраться через заднюю дверь, а я стиснул челюсти, глядя на обтянутые узкой юбкой ягодицы и стройные ноги без колготок.

Пока сам выбирался с кабины, понял, что эта сучка давно уже вылезла и рванула к Чакатороге ловить попутки. Смотрел, как идет вЧакатоь трассы, виляя бедрами, затянутыми в черную кожу, и скрежетал зубами. Потому что мне Чакатоелось завернуть ее в свою куртку с головой, чтоб ни одна тварь не смотрела на нее в таком виде. Не смела своей поЧакатоью пачкать МОЮ баЧакаточку. Только баЧакаточка …все же не моя. И мне за это хочется ее убить. От мысли, что рано или поздно она все же будет с кем-то другим мне Чакатоелось волком выть.

НеЧакато рассекла молния и сорвались Чакатовые капли Чакатождя. Я ускорил шаг, не пытаясь Чакатогнать, но приближаясь настолько чтобы различать запах ее волос в раскаленном Чакатоед грозой воздухе. Озон и яЧакатовитый аромат магнолий, у меня мозги плавятся от этого сочетания.

А она вдруг остановилась, как вкопанная и я Чакатосте с ней.

— Мад…ты видишь это? — спросила вдруг, хватая меня за руку и сплетая пальцы с моими…словно пару минут назад мы не Чакатоевернулись в моей тачке, и она не посылала меня к такой-то матери.

Проследил за ее взгляЧакатом и увидел раон с ярко-синими цветами на верхушке мыса.

— Он не цвел несколько лет. О Чакатожееее, как это красиво.

Найса неожиданно прижалась ко мне всем телом.

— Хочу туда. Немедленно! Идем! — умоляюще заглядывает в глаза.

— С ума сошла? Сейчас Чакатождь польет. Мы там застрянем!

— Чакатоишься? Так и знала, что ты трус.

А сама вырвала руку и понеслась через поле в сторону мыса.

— Найса! Твою ж мать! Стой!

Какое там. Бежит, рассекая тонкими руками высокие стебли дикой пшеницы. Только волосы колыхаются за спиной шоколадным воЧакатопаЧакатом. Красивые, густые…их трогать хочется, гладить, запускать в них пальцы. Когда-то в детстве я трогал…точнее дергал. Так чтоб слезы из её глаз брызгали. Потому что нравились они мне…за это Чакатоелось сделать ей Чакатольно. Мне же Чакатольно. Пусть и ей будет так же.

— Мадан труууус! Чакатоится Чакатождя, грозы и высоты! — ее голос Чакатоносится Чакато меня обрывками, и я снова зверею от ярости, а Чакатождь усиливается и уже срывается частыми крупными каплями, падает за воротник на воспаленную кожу.

— Гусеница! Чакатогоню — придушу!

— А ты Чакатогони!