Остров Дельфинов. Большая глубина. Рассказы

Все это позади, ушло безвозвратно – во всяком случае для него.

Хакнесс встал и нерешительно подошел к нему. За последние недели Стилмен привык к этому: каждый, кого он встречал, испытывал замешательство и неловкость от старания избежать запретной темы.

– Здравствуйте, доктор, – сказал он. – Ничего не скажешь: сюрприз. Вот не ждал увидеть здесь вас.

Он не мог удержаться от этого маленького выпада, и приятно было убедиться, что стрела попала в цель. Впрочем, укол был безболезненным, он понял это по улыбке доктора.

– Сенатор, – Хакнесс говорил очень тихо, Стилмену пришлось даже нагнуться, чтобы его расслышать. – У меня есть для вас чрезвычайно важное известие. Мы можем переговорить наедине? Всего несколько минут.

Стилмен кивнул, хотя у него было свое собственное мнение – что теперь важно, а что нет, и слова ученого не пробудили в нем особенного любопытства.

Хакнесс заметно изменился с их последней встречи семь лет назад. Теперь он выглядел куда более уверенным в себе, даже самонадеянным, исчезла нервозность, из-за которой его свидетельские показания звучали так неубедительно.

– Сенатор, – заговорил гость, едва они вошли в кабинет.

– То, что я сейчас скажу, потрясет вас. По-моему, вас можно вылечить.

Стилмен тяжело упал в кресло. Этого он никак не ожидал. С самого начала он твердо сказал себе: никаких тщетных надежд, только глупец тратит силы на борьбу с неотвратимым и примирился с судьбой.

На мгновение он онемел, потом взглянул на своего старого врага и через силу заговорил:

– Откуда вы это взяли? Все мои врачи...

– Бог с ними, они не виноваты, что отстали на десять лет. Посмотрите вот это.

– Что это такое? Я не понимаю по-русски.

– Последний выпуск советского «Вестника Космической Медицины». Пришел несколько дней назад, и мы сразу, как обычно, сделали перевод. Вот, я отчеркнул, заметка о новейших исследованиях на космической станции

«Мечников».

– Что за станция?

– Как, вы не знаете? Это же их Космическая больница, они смонтировали ее как раз под Большим радиационным поясом.

– Продолжайте. – Стилмен говорил с трудом. – Просто я забыл название.

Он надеялся спокойно закончить свою жизнь, но прошлое настигло его...

– Конечно, заметка довольно скупая, но многое можно вычитать между строк. Это, так сказать, первая ласточка, чтобы закрепить за собой приоритет, пока будет написан полный отчет. Заголовок:

«ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НЕВЕСО-

МОСТИ НА БОЛЕЗНИ КРОВЕНОСНОЙ СИСТЕМЫ»

Они искусственно вызывали сердечные заболевания у кроликов и хомяков, потом забрасывали их на космическую станцию. Там же, на орбите, все невесомо, нагрузки на сердце и мышцы почти никакой. А в итоге-то самое, что я пытался втолковать вам еще несколько лет назад. Приостанавливается развитие даже самых тяжелых заболеваний, а многие и вовсе излечиваются.

Небольшой кабинет с полированными панелями, который столько лет был центром его мира, ареной множества совещаний, кузницей всевозможных планов, вдруг стал нереальным. Воспоминания были куда ярче: он снова был на заседании, состоявшемся осенью 1969 года, когда обсуждали и яростно критиковали – итоги первых десяти лет деятельности Национального управления аэронавтики и космонавтики.

Он никогда не занимал поста председателя сенатской

Комиссии по астронавтике, зато был ее самым деятельным и речистым членом. Именно там он завоевал славу блюстителя казны, человека трезвого, которого никаким ученым мечтателям-утопистам не провести. Он вполне преуспел, и с тех пор его имя редко сходило с первых полос. И

не потому, чтобы он очень увлекался наукой и космосом, просто у него было безошибочное чутье на злободневные вопросы.

Точно в его мозгу включилась запись давнишних событий...

– Доктор Хакнесс, вы – Технический директор Национального управления аэронавтики и космонавтики?

– Совершенно верно.

– Здесь передо мной лежат данные о расходах НУАК за период 1959-1969 годов, цифры внушительные. Истрачено

82547450000 долларов, на 1969/70 финансовый год вы запрашиваете более десяти миллиардов. Хотелось бы услышать, что мы можем ожидать взамен?

– С удовольствием расскажу, сенатор.

Так начался тот разговор: строго, но не враждебно.

Враждебные нотки появились чуть погодя. Он сам знал, что они неоправданны: у любой большой организации бывают слабости и неудачи. А когда речь идет об организации, которая в буквальном смысле слова метит в звезды, стопроцентного успеха требовать нельзя. С самого начала было ясно, что штурм космоса обойдется в деньгах и в человеческих жизнях по меньшей мере так же дорого, как завоевание воздуха. За десять лет погибло около ста человек – на Земле, в космосе, на бесплодной поверхности

Луны. И теперь, когда поунялась лихорадка, отличавшая начало шестидесятых годов, общественность начала задавать вопрос: «Ради чего?». Стилмен сразу смекнул, что не худо стать рупором вопрошающих голосов. Он действовал холодно и расчетливо; требовался козел отпущения – к несчастью доктора Хакнесса, он был словно создан для этой роли.