Остров Дельфинов. Большая глубина. Рассказы

– Сейчас ничего. Я расспрашивал Эйнара, но он понятия не имеет о том, где все это произошло. Нужно разыскать одного из этих дельфиньих менестрелей и записать сагу полностью. Будем надеяться, что она содержит больше подробностей. Когда, же мы приблизительно определим район, нам, очевидно, удастся разыскать обломки с помощью гейгеровского счетчика – даже если прошло десять тысяч лет. Боюсь только одного.

– Чего же?

– Могло случиться, что касатки сожрали информацию вместе с ее носителем. И мы никогда не узнаем правды.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ни одного гостя никогда еще не встречали на острове со столь смешанными чувствами. Все, кто не ушел в море, толпились вокруг бассейна, когда с юга показался грузовой вертолет, летевший с научно-исследовательской Тасманийской станции по изучению китов.

Вертолет повис над бассейном, и струи воздуха от его роторов вычерчивали на поверхности воды фантастические, беспрестанно менявшиеся рисунки. Затем в его брюхе раскрылся люк, и оттуда медленно стала опускаться большая петля с грузом. Едва она коснулась воды, произошло нечто вроде взрыва, в воздух поднялся фонтан брызг и пены. Над водой болталась пустая петля, а в бассейне кружило, обследуя его, самое большое и свирепое из всех существ, когда-либо побывавших на Острове Дельфинов.

Но Джонни, впервые увидевший касатку, был слегка разочарован. Она оказалась меньше, чем он ожидал, хоть и была значительно крупнее любого дельфина. Когда грузовой вертолет исчез вдали и уже можно было не кричать, а просто разговаривать, Джонни поделился своим разочарованием с Миком.

– Так это же самка, – ответил Мик. – Они вдвое меньше самцов. Поэтому их гораздо легче содержать в неволе.

Этой, пожалуй, достаточно центнера рыбы в день.

Несмотря на понятное предубеждение, Джонни пришлось признать, что касатка красива. Пестрая расцветка –

белая снизу, черная на спине, большое белое пятно за каждым глазом – она была просто неотразима. Из-за этих пятен она тут же получила прозвище «Снежинка».

Окончив осмотр бассейна, касатка принялась разглядывать окружающий мир. Она высунула массивную голову из воды, обвела умным, проницательным взором толпу и лениво разинула пасть.

При виде этих страшных, похожих на заостренные колья зубов среди зрителей пронесся почтительный шепот.

Кажется, Снежинка правильно оценила произведенный ею эффект, потому что снова зевнула, еще шире раскрыв пасть и показав во всей красе ряды ужасающих зубов. У дельфинов зубы маленькие, похожие на булавки, они служат просто для того, чтобы схватить рыбу, перед тем как проглотить ее целиком. Но эти зубы… Они выполняли ту же работу, что и акульи. Могли перекусить пополам тюленя или дельфина, а то и человека.

Итак, на острове появилась своя касатка! Конечно, всем не терпелось увидеть, что будет с ней делать профессор.

Первые три дня он оставлял ее в покое. Должна же она привыкнуть к новой обстановке и оправиться от потрясения, вызванного перевозкой. Однако касатка уже несколько месяцев прожила в неволе и вполне привыкла к людям. Она очень быстро успокоилась и пожирала с одинаковой жадностью всю рыбу, которую ей давали, – и живую, и снулую.

Обязанность кормить касатку возложили на семью

Мика. Это делал обычно отец Мика, Джо Науру, или его дядя Стефен, шкипер «Летучей рыбы». Взялись-то они за этот труд, чтоб немножко подзаработать, однако вскоре прониклись симпатией к своей подопечной. Касатка оказалась не только умной – это никого не удивляло. Она была еще и добродушной, что уж совсем как будто не вязалось с ее репутацией убийцы. Особенно симпатизировал ей Мик, а она встречала его с явным удовольствием всякий раз, как он появлялся у бассейна, и выказывала разочарование, если он уходил, ничем ее не угостив.

Убедившись, что Снежинка успокоилась и обрела вкус к жизни, профессор приступил к первым опытам. Через подводный гидрофон он передал несколько фраз на языке дельфинов, записанных на пленку, и стал наблюдать ее реакцию.

Сначала эта реакция была весьма бурной. Касатка принялась носиться по бассейну во всех направлениях, разыскивая, откуда шел голос. Несомненно, она его узнала, он связывался у нее с представлением о пище, и она решила, что кушать подано.

Всего через несколько минут касатка поняла, что обманута – в бассейне нет никаких дельфинов. Она продолжала прислушиваться к звукам, несшимся из гидрофона, но гоняться за ними больше не собиралась. Профессор Казан был разочарован, он-то надеялся что, услышав дельфинью речь, касатка ответит на своем языке! Но она упорно молчала.

Профессор уже кое-что знал о языке «оркан» – языке касаток. Он изучил магнитофонные записи звуков, издаваемых касатками. А безошибочная электронная память

ОСКАРА помогла выделить из всей массы записей слова, совпадавшие с дельфиньими. Таких слов оказалось немало.

Например, названия некоторых рыб у касаток звучали почти так же, как у дельфинов. Вероятно, оба языка, подобно английскому и немецкому или французскому и итальянскому, происходили от некоего общего древнего корня. Профессор Казан считал, что такое родство поможет ему и упростит работу.