Остров Демонов

— Добрый день, мадемуазель, — он пересек комнату, встал перед дверью и низко поклонился. — Ги де Бомон, мадемуазель, к вашим услугам.

Он хотел подойти к ней.

— Не подходите ближе, — предупредила Маргерит. — Если вы меня напугаете, я могу упасть.

Он замер, словно пораженный молнией, перевел взгляд с Маргерит на парапет — и его лицо побледнело.

— Мадемуазель…

— Маргерит! — умоляюще воскликнула Бастин и прислонилась к дверному косяку, словно у нее не было сил держаться на ногах.

— Вы приехали от моего дяди, монсеньер де Бомон?

— Мне выпала большая честь сопровождать вас в Париж…

— Вы должны вернуться в Париж и сказать моему дяде, что я не приеду.

— Мадемуазель…

— Я не поеду в Париж. Я останусь здесь, и если вы сделаете хоть шаг, я прыгну.

— Господи!

— Это правда, — хладнокровно ответила девушка. — Пока вы будете находиться в замке… поверьте мне, монсеньер, вас здесь очень хорошо примут… я буду сидеть здесь. Я стану спать здесь. Если я случайно упаду ночью, в этом не будет ничьей вины. Думаю, что даже монсеньер епископ не сочтет это грехом…

— Но, мадемуазель, это ужасно. Я не собирался оставаться в замке. Мадемуазель, у меня приказ… приказ монсеньера вице-короля и монсеньера маркиза…

Маргерит подошла к краю стены и сделала вид, что собирается прыгнуть.

— Монсеньер де Бомон! — воскликнула Бастин и бросилась к Маргерит, но тут же спохватилась.

— Мадемуазель, умоляю вас…

— Если вы, монсеньер, скажете моему дяде…

Монсеньер де Бомон вытер взмокший лоб.

— Если вы спуститесь оттуда, мадемуазель, я посоветую вашему дяде убираться к дьяволу.

Маргерит осторожно отошла от края.

— Премного благодарна вам, монсеньер… — сказала она.

ГЛАВА 25

Роберваль пригладил короткую светлую бородку, украшающую его квадратный подбородок и подчеркивающую слишком яркий цвет губ. Потом он повернул зеркало и осмотрел свою прическу.

— Еще одно усилие — и я стану великим человеком, — сказал он, возвращал зеркало камердинеру.

— Он хочет сказать, что станет Франциском Первым, — пробормотал Картье. Вместе с Турноном он стоял у камина и наблюдал за ужимками нового губернатора. — И все-таки он — вице-король. Он даже пытается выглядеть, как король. Может, он намеревается выстроить второй Фонтенбло на наших диких землях?

— И со своими собственными придворными? Вряд ли. — Турнон направился к креслу Роберваля, изучая парикмахерские инструменты, лежащие на столе. — О, Бено! — неожиданно воскликнул он. — Ты не забыл отстричь этот завиток спереди?

Роберваль подпрыгнул так, что ножницы чуть не вонзились ему в глаз. Локтем он врезался в камердинера, который от этого удара пролетел через всю комнату.

— Идиот! Что ты сделал? — завопил он, лихорадочно ища зеркало.

Турнон поднял его и поднес к лицу Роберваля, который зло уставился на свое отражение. Линия завитых волос была ровной и плавно округленной. Он вопросительно взглянул на Турнона.

— Шутка, дядя. Мы не можем не восхищаться твоей любовью к себе. Извинись перед бедным Бено.

Роберваль взглянул на камердинера.

— Убирайся!

Когда Бено вышел, Роберваль опять перевел взгляд на маркиза.

— Это все ты и твои дурацкие шутки! Кретин! Карлик горбатый!

Турнон улыбнулся и грациозно повернулся к Картье.

— И вы, монсеньер генерал, вы тоже смеетесь?

Картье согнулся у камина, беззвучно трясясь от смеха. Наконец он взял себя в руки.

— Пардон, монсеньер вице-король; но это было так забавно! Это напомнило мне об интересном обычае американских дикарей. Но, если серьезно, вам не следует так заботиться о себе, монсеньер. Кто будет подстригать вам волосы в Канаде, где мы орудуем все больше луками да охотничьими ножами?

— Вы будете этим заниматься, если я прикажу!

Наступила пауза. Картье напрягся, а Роберваль вспыхнул. Турнон первым прервал неловкое молчание.

— Я уверен, что Картье с радостью найдет тебе местного цирюльника, дядя, — он хитро посмотрел на Картье. — Разве нет, друг мой?

— И прирежу его, как свинью, если он не будет учтивым, — неожиданно сказал Картье. — Но к делу. Я приехал в Париж не для того, чтобы засвидетельствовать любовь к вице-королю или к тебе, Турнон.

— Вы приехали по моему приказу, — пробормотал Роберваль, и его глаза сузились. Картье снова напрягся.

— Хватит! — воскликнул Турнон. — Несмотря ни на что, мы партнеры. Вспомните, зачем мы вместе.

— Ради дела! — сказал Картье. — Когда мы поплывем?

— В каком состоянии флот? — спросил Роберваль.

— Пять кораблей стоят наготове в Сен-Мало, ожидая моряков и пассажиров. Еще три судна стоят в Ла-Рошели. Нужны деньги.

— Деньги будут, — отвечал Турнон. — Король снова исполнен воодушевления и готов добавить собственные средства к деньгам мадемуазель де ла Рош и моим. Сорока пяти тысяч ливров будет вполне достаточно, чтобы обеспечить моряков. Что касается колонистов…

— Я получил бумаги, дающие право отбирать будущих поселенцев среди заключенных из тюрем Парижа, Тулузы, Рюэя и Дижона, — сказал Роберваль. — Каждый приговоренный к смерти…

— …предпочтет стать подданным моего дядюшки, — учтиво закончил Турнон.