Остров Демонов

Она подняла глаза и встретилась с его пылким взглядом. Перед отплытием Бастин прямо сказала ей, что эти юные и доблестные офицеры сделали бы ее гораздо большим, чем просто женой Турнона. Маргерит ничего не ответила, отвернулась и пошла к корме, а он последовал за ней. Ее взгляд избегал главной палубы. У своей каюты она остановилась, чтобы попрощаться. Офицер склонился над ее рукой.

Неожиданно внизу поднялся шум и раздались крики. Маргерит повернулась в тот самый момент, когда какой-то мужчина вырвался от солдат, державших его, и вскарабкался по трапу, ведущему на палубу, отчаянно глядя на Маргерит. Она узнала глубокие печальные глаза и шрам на его лице. Бомон уже выхватил шпагу, но Маргерит схватила его за руку.

— Нет! — воскликнула она.

Солдаты поднимались по трапу. Они вцепились в Тигра, оттаскивая его назад. Глаза каторжника упрекали Маргерит.

— Что происходит? — спросила она.

— Обыкновенная порка, — ответил Бомон, глядя на палубу.

Тигр больше не сопротивлялся и позволил привязать себя к мачте.

— Несомненно, она заслужена, — добавил Бомон. — Он — один из самых главных смутьянов. Вам лучше пойти в каюту, мадемуазель.

Маргерит хотела было послушаться его совета, но ее взгляд был прикован к ужасной сцене на палубе. Полуобнаженный мужчина с привязанными кверху руками напоминал молящегося. Позади него стоял мускулистый палач. Он щелкал хлыстом, как бы проверяя его. Потом его рука поднялась.

Раздался крик, из немой толпы вырвалась женщина и повисла на руке палача, таща ее вниз. Он замахнулся левой рукой, чтобы отшвырнуть ее, но та вцепилась словно фурия Неожиданно палач выронил кнут и зарычал от боли и ярости. Струйка крови текла по его руке. Девушка укусила его. Он схватил кнут и ударил ее рукоятью по голове. Прежде чем Бомон успел помешать, Маргерит спустилась по трапу и подбежала к палачу.

— Прекрати, собака! — закричала она.

Его налитые кровью глаза ненавидяще уставились на Маргерит.

— Племянница! — прогремел голос с верхней палубы. — Вернись в свою каюту!

Маргерит подняла голову и посмотрела на дядю. Он возвышался над ней на фоне голубого неба, а его лицо было злым.

— Он убил бы ее, — сказала Маргерит.

— Она будет расстреляна. Вернись в свою каюту.

— Боже мой! — Маргерит побледнела. Она больше не могла сдерживать свои чувства. — Я прошу вас. Она любит его. Отпустите ее.

— Она будет расстреляна! — повторил вице-король. — Мы должны сохранять мир на борту этого корабля.

— Мир! — воскликнула Маргерит. — Вы тиран! Это мир в аду!

Он был готов броситься на нее.

— Уберите ее! Уберите ее!

— Бог отомстит за нее! Бог накажет вас! — Маргерит потеряла самообладание. Чьи-то руки пытались удержать ее, но она оттолкнула их. Она сопротивлялась, но через мгновение поняла, что ее держал Пьер, тесно прижимая к себе.

Он отвел ее в каюту и усадил на кровать.

— Это грязный человек, — прошептала Маргерит.

Пьер поцеловал ее. Она ответно обняла его, но только на мгновение.

— Спаси ее!

— Если смогу…

Но они оба знали, что он ничего не может сделать. Маргерит уткнулась в подушку, чтобы дать волю мыслям и чувствам.

ГЛАВА 39

Никто больше не думал о Франции. Когда далеко на горизонте появились первые признаки земли, люди слезли со своих сырых вонючих нар и вскарабкались вверх по трапу, чтобы всмотреться во мрак впереди — впереди, а не сзади — чтобы посмотреть, не изменили ли небо и море своей национальности. Переселенцы кутались в одежду, ощущая ветер, поднимавшийся с холодной и мрачной земли — более холодной и мрачной, чем их Родина, и это был недоброжелательный ветер. Но несмотря на то, что они дрожали от холода и сжимали зубы, думали они о тех берегах, с которых веял этот холод, о берегах, которые должны были стать им новым домом. Люди боялись, но все же мысленно подгоняли корабль.

Пассажиры искали моряков и жадно слушали то, что они рассказывали об этой новой земле, их новой земле — о месте встречи у Терр-Нив, где им должны были встретиться остальные корабли, потерянные в шторме… о бретонских, баскских и португальских рыбачьих лодках, пришедших с родины (всех, кроме португальских, но даже и они казались приплывшими из дома)… о гигантской треске и крошечной сельди, населяющих эти воды… и больше не обращали особого внимания на их рассказы о чудовищах из океана, морских змеях и чертях…

«Рассказывайте только о зеленой земле!» Те, кто раньше плавал с капитаном Картье, и те, кто плавал с Верразано, могли рассказать кое-что о материке и не пугали слушателей, если их не злили. Они видели дикарей, которые не убили ни одного француза, так они были добры и почтительны к белым богам. Хотя им нельзя было верить, потому что они могли выдать осколок мутного стекла за алмаз.