Остров для белых

А по стенам развешали огромные такие портреты — футов семь на десять. Самые великие евреи Америки. Эйнштейн, Стивен Спилберг, Элизабет Тейлор, ну, Голдвин с Майером, раз уж речь о кино, компьютерщики, конечно — Цукерберг, Брин, фон Нейман, Норберт Винер, потом все эти создатели атомной и водородной бомбы — Оппенгеймер, Силард, Теллер, ну и нобелевских лауреатов у этих евреев до черта, хоть по физике, хоть по экономике… мы все хуели от их пробивной силы, когда составляли список на все портреты: Фейнман, Фридман (аж два Фридмана, ты понял), Стиглиц, Кругман, Боб Дилан (еврей оказался, ты представляешь)… Леви Страусс с его джинсами (ни хрена себе), ну и главное — Джордж Сорос, Майкл Блумберг, Уоррен Баффит, Джозеф Пулитцер, Эсте Лайдер, Меир Лански до кучи (пусть гордятся своим великим гангстером)… слушай, у нас места не хватило, вдруг полезли Гугенхайм, Арманд Хаммер… а как тебе агентство Рейтер, которое основал Исраэль Йошафат, сын раввина? А в центре поместили — ты сейчас упадешь — их Моисея, но Святую Деву Марию и двенадцать апостолов тоже изобразили. Верят они, не верят, но решили, что евреям будет приятно — все-таки их люди основали наше христианство. Говенная подробность, кстати, в этом-то смысле.

Короче, любой еврейчик, войдя в этот зал, должен лопаться от гордости. Хуже другое: персонал, кто заходил туда, тоже проникался каким-то не то сочувствием к евреям, не то уважением. Так ни хера себе — столько гениев. Ну, мы ограничили доступ персонала, выделили самых идеологически стойких.

Короче, за хорошее поведение мы им разрешали фотографироваться в этом зале на фоне портрета, который еврей сам себе выберет. Одевали его в чистый костюм, четыре размера у нас было, сорочка, галстук, все культурно. И потом он письмо с этой фотографией посылал на волю своим родным, куда хотел — ну, тем, у которых еврейской крови не было или мало. А мог просто друзьям. Чтоб они знали, как хорошо ему живется в охраняемой зоне.

Нет, письмо соответствующее, по образцу. Они просто переписывали в канцелярии, вставляя имена, ну и кем работают, смотря по возрасту, специальности и прочее такое.

Но еще награда-то в чем состояла? На этот день такой счастливчик, награжденный, значит, освобождался от работы. И чтоб веселей выглядел — ему давали выспаться сколько хочет, кормили получше обычного и давали перед фотографированием выпить. Так что смотрелись они просто блеск. И стройные все, конечно. Писали, что спортом тут занимаются и питание полезное, диетическое. Костями, конечно, гремели на ходу, как жестянка с гвоздями. Но на фотке под костюмом не видно, верно?

Нет, положительные стороны были.

ПРОЦЕСС.

Ну, как вы понимаете, это все для особо пронырливых из прессы. Принудительные работы, недостаточное питание, фейковая информация для масс и мировых СМИ — вот, мол, засекреченные жестокости режима. Зачем это делалось? Да чтобы те недоверчивые и сильно умные, кто не верил в процветание евреев, помещенных в гетто — ах, простите, на «безопасные территории», — поверил в такой концлагерный режим с обманом общественности.

Несколько раз специальные комиссии, даже международные, посещали еврейские лагеря, и наша фирма оставляла у них самое благоприятное впечатление. Как они входили в эту Галерею Еврейской Славы, так прямо умилялись нашему гуманизму и уважению ко всем национальным и религиозным меньшинствам. Что мы, значит, воздаем должное всем, кто внес вклад, и всякая такая мутотень.

Действительность была куда проще и грубее. Дело делать надо. Понимаете, человек ведь не машина. Чтобы уничтожать врагов, он должен их ненавидеть. Чтоб совесть была спокойна. А когда надо ненавидеть — тут человек сам в себе поощряет садизм, куда денешься. И в жестокости начинает находить кайф. Убийства его возбуждают, радость какая-то появляется, психованное веселье. Слово это, ну… эйфория! У нас психолог объяснял.

Так что назначенных к ликвидации заводили в этот зал и предлагали выбрать себе портрет. Нравится? Уважаешь? И лицом к этому портрету вешали. Пусть перед смертью насмотрится на великого собрата-еврея. Там вдоль барака трубы проходили, на высоте футов восемь, и на них крючки надеты. А на крючки проволочные петли крепили.

Ну, выбирали портреты, конечно, только первые. А остальных уж ставили перед кем придется. По пятьдесят человек в ряд. Лицом к портрету, к стене то есть. Каждый со своей подставкой, подставки у входа брали, на них потом и влезали, когда петлю надевать. А потом проходишь вдоль строя у них за спинами и подставочки эти ногой выбиваешь. Ребята наши от этих портретов уссывались. Любуйся, значит, в петельке на свое величие, блять. Ой, извините. Я в смысле — нервное напряжение необходимо же снимать. Вносит какой-то элемент юмора. Это тоже психологи все придумали.