Остров для белых

О! — книга может кончаться конкретно смертью героя. Или обоих героев. Или всех героев. Классика трагедии. Шекспир обожал. Тяжелое прозрение и гора трупов. Жизнь все равно продолжается, но без них. Их жизнь и смерть — урок нам и пища для раздумий и чувств. Смерть героя как катарсис: горе и гордость, боль потери и счастье величия — в одном флаконе.

Книга может кончаться победой — или поражением, с какой стороны смотреть: повержена великая Троя, погибли Гектор и Приам — но ахейцы с победой, славой и добычей поплыли по домам. Или сага о викингах: поход, битвы, победы, возвращение со славой и добычей. Или геройская смерть на поле брани и пир в Валгалле.

Колумб открыл Америку. Стал генерал-адмиралом Моря-Океана. Разбогател. Был оклеветан, разорился, умер в нищете и забвении. Вот вам — два конца на выбор: геройско-победный и пессимистический. Смотря в какой момент ставить точку.

А если это роман катастроф? Ну, тогда погибло почти всё — но на обломках и руинах сохраняется искра жизни, выжившие герои с надеждой и верой вкладывают все силы в возрождение семьи, рода, страны, культуры — они еще нищи и малочисленны — но перспектива развития несомненна, и гимн жизни звучит на рассвете нового дня. Да. Гм. И такое часто бывает. В литературе. Вот китайцы молодцы — они сформулировали: «Поражение — это перспектива»!

Или: рубака и герой расстается с оружием, удаляясь от сражений и суеты, усталость рождает прозрение, он забирается в тихий сельский уголок, пашет землю и растит детей — и в старости, покуривая трубочку и глядя на играющих внуков, элегически вспоминает бурную молодость, и седая жена держит его за руку.

Пробит тоннель, и летит по нему свободно поток машин. Открыт новый континент. Построен город. Отражен напавший враг, похоронены павшие, и уцелевшие победители едут по домам восстанавливать свою страну. Расстались влюбленные — и десятилетия спустя, старые, жизнь прожита, встречаются случайно — и взгляд, рука, воспоминания, тихая старческая слеза, умиротворенная спокойная улыбка: спасибо за все, что было…

И даже! И даже!!! Когда гибнет цивилизация, рушится мир, варвары пируют на развалинах, осквернены храмы и поруганы женщины — жизнь продолжится! Останется память, и могилы героев и родных, и завтрашний день, и способность дышать, жить, любить и строить завтрашний день и завтрашний мир. А варвары… они через тысячу лет продолжат твою культуру и станут поклоняться ей, возведя себя в ее наследники, запомнив и почитая твоих друзей и соратников — героев великой старины.

Ну, так какой же смысл во всех этих концах? Если все они уже были — и понятно, какими они могут быть?..

Если впереди гибель страны. Гибель цивилизации, культуры, истории; гибель даже памяти. Гибель языка, народа и расы.

Боги, боги мои. Впереди гибель рода человеческого — он исполнил свое предназначение, создал новый вид существ — информационные и материально-энергетические системы — машины, роботы, компьютеры, могущественный и стремительно развивающийся Искусственный Интеллект: они будут переделывать мир, преобразовывать окружающее пространство, извлекая и вновь выделяя энергию, гораздо быстрее и эффективнее человечества. И человечество убежденно и с энтузиазмом заменяет себя ими — без принуждения, по доброй воле и собственному желанию, придумывая нелепые объяснения своим действиям, чтобы успокоить свою тревогу — тревогу самоубийцы.

И близок срок. Уже близок срок.

Дойдут ли когда-нибудь до человечества (какого человечества?..) книги Мелвина Баррета? Вернется ли блудный сын и герой, юный партизан, к своему отцу? Накроют ли организацию «киллеры-патриоты» или она разрастется и поглотит, втянет в себя ФБР, полицию, национальную гвардию и саму армию, наконец? Останутся ли осколки величайшего некогда государства разобщенными навсегда? Кого может интересовать теперь прозрение Джареда Симпсона, кому есть дело до некоей непонятной «холодной войны» между разными странами, исчезнувшими с карты давным-давно? Страсти и судьбы былых времен — есть ли им конец?

Конец романа подобен кромке корабельного флага: он бьется и трещит на ветру, его палит солнце и мочат дожди, прочнейшая флажная ткань истрепалась по краю, разлохматилась, разбилась на отдельные пряди и нити — они еще бьются и реют по ветру, щелкая и переплетаясь, эта бахрома гордого полотнища, символа силы. Ветхая распадающаяся бахрома трепещущей кромки флага — вот что такое конец романа.

Так что любая ровная обрезка всех судеб и линий сюжета искусственна и невозможна. В жизни так не бывает. Всегда продолжается: или прикурить новую сигарету, или еще кусок хлеба, когда проголодался, или выпить на поминках после похорон, или назавтра вставать, одеваться и добывать хлеб свой насущный — или даже, если ты ушел из петли под люстрой в свой последний полет, то еще везти тебя в морг, на вскрытие, транспорт, кладбище, могила, а кругом люди, и у них свои заботы не кончатся никогда.

Эта книга кончается каждый миг, когда ты отрываешь от нее глаза. Но продолжается вечно, пока ты ее помнишь.