Остров для особенных (сборник)

Но девушке это не было помехой для сна: усталость с дороги и пережитые волнения служили ей лучшим снотворным. За окном наконец-то сверкнуло и загремело. Мария улеглась в постель, сойдя на том, что за ней нет никакой вины ни перед кем. Недоговаривать ей, официальной невестой с этого вечера! А то всё о своих увлечениях и планах на будущее. Но потом решила для себя, что он сам должен был рассказать об истории семьи. И вот она дала понять, что корни и социальный вопрос не зароешь в землю. Наверное, ему пришлось приложить много усилий, чтобы стать таковым, каким он сейчас является. Хоть лишь малая часть его жизни прошла в далёкой и так малознакомой стране, но он уже не отличался ничем от коренных жителей Франции. И за этим занятием Мария корила себя за столь необдуманное обсуждение прошлого Антона. Накручивать волосы до талии каждый вечер – такова была привычка девушки, ненавидящей видеть их прямыми. Затем она достала из большого кожаного чемодана серый от грязи мешочек с тряпочными полосками, брошенного днём небрежно. Его сменила любимая много раз стиранная хлопковая ночная рубашка до пят без украшательств. Она уселась воле трельяжа и стала стягивать с себя дурацкое платье. Большая кровать с балдахином, огромная люстра с нитями из стеклянных шариков, мягкий ковёр от плинтуса до плинтуса, трельяж, большое окно с видом на уютную улицу, личный туалет с ванной посередине, да ещё и будуар с огромным пустым платяным шкафом и кушеткой… Оказавшись во второй раз в номере, Мария стала замечать, как шикарно он обставлен. Значит, он врёт сегодня не только любимой матушке. Впервые за три месяца. Помолвка только состоялась, а он уже не в духе. Даже на прощание возле гостиничного номера Антон как-то сухо поцеловал её, что вселяло беспокойство. После этого они оба молчали весь путь. – Ладно, как скажешь. – Ничего, скоро она тебя полюбит и примет. Только дай ей время. – Но мадам Красински явно ко мне не располагает… – Ерунда, я всегда считал, что классовые различия существуют только для снобов. Вот мой отец вполне принял тебя. – Да не из левых я! Но я из рабочего класса, и не ровня тебе. Мария замахала руками, не радуясь своей несдержанности. – Да. Однако какое это имеет значение? Ты ведь не заявляла о своих левых взглядах. – Так ты из тех…! – с удивлением воскликнула Мария. – Ты права, мои родители бежали из Российской империи, когда пошли гонения на высшие слои общества. Иначе нам было бы несдобровать. – Я весь вечер наблюдала за тобой, а ты всё не обращал на это внимание. И кстати, вы же бежали, я так поняла? Таки задела его за живое. Мария увидела, как потухли его глаза. – Лично мне именно так показалось. – Ой, неужели ты решил, что я имела в виду, что мне важно больше не твоё мнение? Конечно, поэтому я и спрашиваю. – Почему же не пришлась? – пожал плечами Антон, – думаешь, что не справилась? В любом случае, я доволен тобой, а это разве не важно? – Антон, как я справилась? Мне кажется, я пришлась не по двору… Когда они уселись под аккомпанемент лая Феникса в автомобиле, на котором Антон намеревался довезти Марию домой, она перестала сдерживать своё любопытство. Ленина и прочих она презирала, ненавидела и желала им сгореть в аду. Но в одном Антон был сердечно благодарен матери: она не стала поднимать тему политических взглядов. И Мария своим появлением только напоминает о них. Он прекрасно знал, что та никогда не примет простолюдинку, да и с территории Российской Империи, которая воплощала собой все ужасы. Антон же не стал зацикливаться на материнском восприятии. Мария в глубине души расстроилась, что не сумела за вечер растопить сердце чопорной даме, хотя приложила немало усилий к тому, чтобы слоить о себе лучшее мнение. И оно придавало ей сходство со старой ведьмой. Не только тон противоречил сказанному, но и лицо: все такое же едва скрываемое презрение. Если отец Антона сердечно прощался и вновь поцеловал руку Марии, то мать сухо отделалась фразой про то, что она была рада знакомству с такой замечательной девушкой. Антон с Марией ушли сразу же после последнего гостя, которым был овдовевший двоюродный дядя. Остаток вечера тоже был выдержан с достоинством, и гости стали расходиться. Хотя в глазах все ещё можно было заметить проблески страха и обиды. На любой хамский выпад она молча улыбалась. Её самообладание потихоньку стало закаляться ещё со встреч в ресторанах и театрах. Стоит отдать должное Марии. И подобные реплики подкреплялись снобистским тоном и смешком. – Так вы – телефонистка? Да, надо признать, что все профессии важны, милочка. Зажатая, неумение поддержать беседу, ведущую по большей части на французском, нервозность. Поэтому Марию то и дело подводили к тому, что она не из их круга. Гости не скрывали, что их очень удивил выбор Антона. Представить свою дальнейшую жизнь без Марии – все равно что отправиться на эшафот, не будучи в суицидальном настроении. Однако для него важно было, чтобы родители, несмотря на безоговорочное одобрение, не сопротивлялись тому, что он выбрал простушку без гроша в кармане и манер. Отчасти ему помогали родные стены и верный пёс у ног. Несмотря на кажущую беззаботность и источающее веселье, Антон тоже нервничал. Неужели Антон и правда овладел её мыслями? Ей стало почему-то чрезвычайно важно держать лицо перед великосветскими выскочками. Мария не расслаблялась ни на секунду, ведь за проявление малейшей слабинки не простят. Час за часом, и весь вечер прошёл калейдоскопом. А от неё ведь требовалось произвести хорошее впечатление, и никак иначе. Вдруг шайка из голодных на зрелище и предубеждение расценит это как знак того, что Антон подцепил алкоголичку. Марии хотелось безумно взять бокал с шампанским у дворецкого, но она не осмеливалась на подобное. Званый вечер продолжался. Но в ответ лишь улыбнулась одними губами. Мария в душе возмутилась: «Она говорит обо мне так, словно я копеечная вещь». Сказанное Марлен не соответствовало выражению лица. – Какая честь, что Антон теперь официально обзавёлся второй половинкой! До чего же прелестно! Марлен хоть и казалась красоткой, но вечная маска надменности отвращала любого, кто ценил лёгкость и искренность. И сразу же обзавёлся женой, чьё происхождение могло удовлетворить чопорных родных в полной мере. Далее он устроился в какую-то контору, управляемой двоюродным дядей. Более того, Энрико учился вместе с Антоном в одном колледже. Они оба возрастом не старше Антона. К тому скромному числу принадлежали Энрико со своей пассией по имени Марлен. После небольшого представления пару окружили гости того вечера, которых насчитывало около двух десятков, в том числе и те, кто удостоился чести видеть Марию раньше. Но злые глаза матери Антона говорили куда красноречивее. Родители, глядя на них, выразили свои поздравления и надежду, что брак принесёт немало дивидендов. Та тут же воскликнула: «Да!», и растопырила пальцы, чтобы кольцо оказалось там, где причитается. – Мария, согласны ли вы стать моей женой? Изнутри на неё глядело кольцо с сияющим камешком. Перед её лицом оказалась раскрытая коробка, оббитая красным бархатом. И он опустился перед раскрасневшейся Марией, чтобы встать на одно колено. Мадам Красински пыталась что-то сказать сыну, но тот отмахивался. – Раз так, то я хочу сделать небольшое объявление! Положение спас Антон, прижав к себе едва живую от избытка эмоций девушку. Отец семейства не торопился отпускать руку будущей невестки, и это приводило девушку в смущение, проявлявшееся в румянце. Хоть отец Антона произвёл на Марию успокаивающее действие, ей не давало покоя едва скрываемое неодобрение мадам Красински. – Добро пожаловать! Наш дом – ваш дом. У моего сына безусловно отличный вкус. У матери Антона в глазах вспыхнул недобрый огонёк. Седовласый мужчина же напротив проявил галантность: взял руку Марии и поцеловал. Однако сказанное было с такой интонацией, что можно было бы решить, что мать Антона совершенно не разделяет его выбор. – О, Саша! Смотри, Антон таки привёз к нам на званый вечер свою девушку! «Неужели это его отец?» – мелькнуло у Марии смелое предположение. Хоть голову покрывала седина, его лицо оставалось привлекательным: прямой нос вкупе с выдающимся подбородком, высокими скулами, ясными зелёными глазами и великолепными зубами. Несмотря на полувековой рубеж жизни, он мог похвастаться прямой гордой осанкой и высоким ростом. Пока женщина окидывала изучающим взором едва державшуюся на ногах девушку, к ним подошёл мужчина лет 50. – Мама, позволь представить девушку, которая похитила моё сердце! Однако новоявленная мадам удовлетворилась и таким ответом, не поведя бровью. И кудри, накрученные при помощи тряпочных полосок, все же получились не такими, как хотелось бы. Но с другой стороны: он ведь не мог сказать, что Мария долго одевалась и собиралась. Чтобы она врала своей матушке! Мария не могла бы точно сказать, что её удивило больше: откровенно некрасивая мать Антона или его ложь по поводу причины опоздания. – Мама! Прощу прощение! Машина немного барахлила. Однако картину сильно портил выдающийся нос с горбинкой, сильно подчёркнутый гладко зализанными и собранными в тугой пучок тёмными волосами. Под изогнутыми тёмными бровями искрились карие глаза в обрамлении дониных ресниц. Тонкие губы алели на фоне сильно напудренного лица. Довольно гладкая кожа, но лишённая свежести. Эта радостная реплика принадлежала женщине из того сорта, про который говорят «неопределённый возраст, длящий с 18 лет и до бесконечности». – Антон! Как же мы все тут заждались тебя! А он только со псом возится! Марию возмутило, что Антон не замечает того, что ей страшно, и что ей нужна моральная поддержка. Что касается девушки, то подавленный смех испарился вслед за весельем. Антон только веселился, подыгрывая собаке. Мистер Киссель провёл их в зал, хотя скачущий Феникс то и дело препятствовал сему. Тот бросил уже не понимающий взгляд, но ничего не сказал. Мария чуть не спрыснула, услышала фамилию этого мужчины. – Спасибо, мистер Киссель. – Месье и мадам Красински давно ждут вас, прошу. Изучающий взгляд серых глаз на спутнице Антона, весьма напоминавшую ему растерянного воробья, после чего он обратился к новоприбывшим. Безукоризненный сидящий на нем костюм камердинера. Прямоугольное лицо, черты лица в кучку, пробивающая седина в темно-каштановых волосах. Следом за псом появился высокий мужчина лет сорока. Ей же ещё целоваться с ним. Лабрадор смачно облизал Антона, от чего Марией овладела брезгливость. – Ах, мой Феникс! Я тоже по тебе сильно скучал! Собака своими размерами внушала девушке ужас. Первым, кто встретил их, был лабрадор. Антон словно не замечал, как один из них явно не рвётся внутрь шикарного особняка. Мария едва семенила за своим возлюбленным. Уж возможно кому-то из них не захочется предать виновницу торжества анафеме. К тому же, наверняка приглашены несколько знакомых, которые нам повстречались на театральных вечерах. Неужели она влюбилась в того, кто так отчаянно вызывал антипатию каких-то три месяца назад? Да и что ей терять? Рано или поздно этому следовало случиться, если они хотят быть друг с другом. В попытке унять волнение, она стала успокаивать себя разными доводами. Голова закружилась, и Марии стоило немалых усилий не выдать своего состояния. – Лично я собирался представить свою девушку лишь семейному кругу, а остальное уже не по моей вине. Тот, как всегда, заулыбался ободряющее, хлопая по её изящной белой руке, которая лежала на его локте. – Антон, я чего-то не понимаю, но неужели ты представишь меня не только твоей семье? Вряд ли его родители держат столько транспорта. Затем за забором взору взволнованной девушки попал ряд автомобилей. Вокруг всей представленной красоты тянулся высокий забор в виде решёток и выше человеческого роста. Сад действительно поражал масштабами: декоративные деревья, постриженные кусты, и множество различных цветов, малознакомых широкой массе. Местами вился виноград, от чего складывалось впечатление, что дом вот-вот погрязнет в пучину окружающего его сада. Жилище семьи Антона представляло собой трехэтажный особняк, выкрашенный в благородный цвет слоновой кости. Дорога заняла не больше часа. Робкий просвет солнца при приближении к роскошному особняку. Бесконечные высокие деревья, из-за глубин которых доносился гул. Но она утешила себя, что хоть дождь не идёт, хотя тучи свисали свинцовые. Долгая дорога на самом современном автомобиле была омрачена досадным фактом: причёска Марии предательски растрепалась. Казалось, куда уже страшнее, но каждая минута, приближавшая час «икс» сводила её с ума пуще прежнего. Одного только упоминания про родителей Антона хватало для того, чтобы пульс подскакивал до небес, а щеки – бледнели. Но выбора не было, и в таком виде она села в машину с Антоном за рулём. Оно плохо сидела в груди, но зато было в обтяжку в талии. Там же Мария в своём отдельном номере примерила наспех купленное платье глубокого зелёного цвета, не шедшего лицу девушки. Они сразу же после поезда остановились в шикарном отеле возле вокзала. Париж девушка не увидела, так как времени было в обрез. Всё предельно ясно. Работа вызывал у неё отвращение, а Антон – уже нет. Мария почему-то была уверена, что игра стоит свеч. Вот и это расстроило матушку, вечно сгорбившуюся над швейной машинкой. И на работе косо посмотрели, когда она гордо заявила, что хочет уйти с работы. Правда для этого пришлось вытерпеть формальности с визой и трудный разговор с матушкой, полагавшая, что дочь уедет навсегда. Не исключением стал визит в поместье, принадлежавшее его родителям. Или те, кто наблюдал, как Мария уничтожает все устоявшиеся правила этикета за столиком в ресторане или на светском рауте. Будь то прогуливающие в парке или будь то посетители авангардного театра. На его фоне она выглядела простушкой, что не могло не бросаться в глаза тем, кто их видел. С тех пор, как в жизни Марии появился богатенький кавалер, приятные волнения стали обыденностью, как и не очень.