Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира

— Вот-вот. Мы как раз мимо проезжаем. — Тип обиженно глянул на меня, будто я попытался сбить его с мысли. — Так вот, у нас здесь колесные каретки «Зет-46 Занусси» с горизонтальным выносом «Эббот и Костелло». Зет-46 всегда отличишь, они на стыках выделывают не «тонк-тонк», а вроде как «патуш-патуш». Сразу себя выдают. Бьюсь об заклад, вы и не знали…

В конце концов мне стало его жаль. Жена умерла два года назад — покончила с собой, как я догадываюсь, — и с тех пор он проводил время, катаясь по железным дорогам Британии, сравнивая заклепки, запоминая таблички с номерами или чем там еще занимают время эти бедняги, дожидаясь, пока их приберет к себе Господь. Мне недавно попалась статья, в которой докладчик Британского психологического общества трактовал увлечение поездами как разновидность аутизма под названием «синдром Аспергера».

Тип сошел в Престатине — ему донесли, что туда утром прибыл 12-тонный тендер-мешалка производства «Фаггот и Грэви», и я помахал ему в окно, когда поезд тронулся, и откинулся назад, наслаждаясь покоем. Я слушал, как отстукивают на стыках колеса — мне в их стуке слышалось «синдром-аспергера, синдром-аспергера», — и провел последние сорок минут до Лландидно, праздно подсчитывая заклепки.

Глава двадцатая

Северный Уэльс из поезда выглядит как каникулярный ад — бесконечные ряды трейлерных парков, похожих на концлагеря, посреди продуваемой ветрами пустыни, на неправильной стороне от рельсов, а на правильной, за двухполосным шоссе, — безграничные заносы влажного песка, испещренного подозрительными промоинами, и вдали — полоска моря. Мне это представляется странным способом отдохнуть: ночевать в жестяной коробке среди поля за мили от всего на свете, при британском-то климате, а по утрам вываливаться вместе с толпами обитателей других точно таких же коробок, пересекать рельсы и двухполосное шоссе и тащиться через изрытую ямами пустыню, чтобы обмакнуть пятки в далекое море, полное ливерпульской дряни. Не могу сказать, что именно, но что-то здесь не по мне.

Потом трейлерные парки вдруг поредели, ландшафт вокруг Коулин-бэй тронул налет красоты и величия, поезд круто повернул к северу, и через несколько минут мы прибыли в Лландидно.

Это действительно отменный, прекрасный город, выстроенный над просторным заливом, и вдоль его широкой набережной высится ряд чопорных, но снисходительных отелей девятнадцатого века, напомнивших мне в гаснущем свете ряд викторианских нянюшек. Лландидно с самого начала, в середине 1800-х, строился как курортный город и культивирует добрый дух старомодности. Не думаю, чтобы Льюис Кэролл, как известно, гулявший по этим набережным в 1860-х с маленькой Алисой Лидделл, рассказывая девочке захватывающие истории о Белом Кролике и гусенице с кальяном, а в перерывах прося одолжить панталончики, чтобы утереть вспотевший лоб и, возможно, сделать с нее в комбинации несколько безобидных моментальных снимков, — не думаю, что он заметил бы здесь перемены, разве что отели теперь освещались электричеством. Алисе ныне исполнилось бы — сколько? — 127 лет, и она, может быть, меньше отвлекала бы несчастного математика-извращенца.

К моему великому огорчению, город оказался забит приехавшими на выходные пенсионерами. Все боковые улочки были заставлены машинами со всех концов страны, все отели, куда я заглядывал, были переполнены, и в каждом ресторане я видел в окна толпы — точнее сказать, океаны — склонившихся над супом и кивающих с довольным видом седых голов. Бог весть, что привлекло их в это безрадостное время года на валлийское побережье.

Дальше по набережной стояли несколько пансионов, больших и практически неотличимых друг от друга, и в некоторых окнах виднелись объявления о свободных комнатах. Я мог выбирать из восьми или десяти одинаковых, что всегда повергает меня в нервное состояние. Я знаю за собой привычку выбирать неудачно. Моя жена с первого взгляда выберет в ряду пансионов тот, в котором хозяйничает добродушная детолюбивая седовласая вдовушка, где простыни белы как снег, а ванны сверкают фарфором, между тем как я могу обычно рассчитывать на жадного хозяина с обвисшей сигареткой в зубах и кашлем, который заставляет задуматься, куда он девает мокроту. Такой, с мрачной уверенностью решил я, ждет меня и сегодня.

У дверей каждого пансиона висела доска с перечислением удобств: цветной телевизор, ванна в каждом номере, угощение для новых постояльцев, холодная и горячая вода… Это лишь усугубило мое уныние. Как можно разумно выбирать среди такого множества возможностей? Одни предлагают спутниковое телевидение и гладилку для брюк, другие выделяют крупным курсивом: «Свежая пожарная лицензия»— вот уж чем мне в голову не пришло бы поинтересоваться в пансионе. Насколько же проще все было в те дни, когда наибольшим, на что вы могли рассчитывать, была горячая и холодная вода в каждом номере.