Остров Эллис

— Да, да! Я знаю — ты смог бы основать автомобильную империю. А почему ты думаешь, что твои достоинства стоят пятьсот долларов?

Он пожал плечами.

— Ты хоть осознаешь, — продолжала она, — что я не какая-нибудь старая ведьма? Я всемирно известная актриса, и у меня было — и есть до сих пор — много мужчин. Мужчин, имеющих и воспитание, и образование, не то что какой-то там неотесанный деревенский парень, за которого мне придется краснеть в обществе.

— Но синьора сама предложила это…

— Да, я знаю. Синьора сделала тебе предложение. Я допускаю, что синьора имеет некоторую слабость к итальянцам. Так какой же сумасшедший план созрел в твоей голове? — спросила она.

Он опять пожал плечами:

— Все, что пожелает синьора…

Она побарабанила по столу своими наманикюренными ноготками, обдумывая его слова.

— Видишь ли, Марко, если мы вернемся к этому отвратительному, ничтожному соглашению, кончится это тем, что ты меня возненавидишь. Себя ты уже ненавидишь сейчас, ненавидишь за то, что пришел сюда. О, не пытайся это отрицать. Я знаю, что говорю. У тебя есть определенные внешние данные для того, чтобы быть «жиголо», но ты не тот человек, чтобы стать им, что мне в тебе и нравится. Это делает тебя еще более привлекательным. Я не выношу праздных мужчин, ненавижу слоняющихся бездельников. В тебе же есть что-то очень земное и привлекательное.

— Я рад, что синьора находит меня привлекательным.

— Не наглей. Если я купила тебя, то куплю тебя только вежливого. Вопрос в том, стану ли я тебя покупать.

— Вы не стараетесь облегчить себе эту задачу, — сказал он, выходя из себя.

Он чувствовал себя куском мяса в мясной лавке.

— А почему я должна себе что-то облегчать? Козыри в моих руках — это деньги, а это самые большие козыри в жизни. О, я представляю, Марко, что ты сейчас чувствуешь. Я не раз оказывалась в твоем положении в офисах менеджеров, где я должна была пускать в ход свои чары, чтобы получить роль, которую я хотела. Это мир мужчин, и я должна была всю свою жизнь сражаться с ними, чтобы достичь того, что я имею сейчас. Эта постоянная борьба несколько закалила меня, сделала чуть циничной, но тем не менее я выстояла.

Она раскрыла сумочку и достала оттуда золотой портсигар и зажигалку. Взяв из портсигара сигарету, она поднесла ее к губам, а зажигалку протянула Марко. Он вспомнил. Взял зажигалку и помог ей прикурить. Она выпустила дым и продолжила:

— Мой отец, что, может, звучит невероятно, был приходским священником в Линкольншире. Он отрекся от меня, когда я ушла в театр. Он считал эту профессию непристойной. Даже сейчас он отказывается разговаривать со мной. Мой муж, любящий порисоваться Эдмонд Чартериз, имел обыкновение напиваться и бить меня. А потом, пять лет назад он забрал все мои деньги и сбежал в Бразилию с русской балериной. Затем были все эти менеджеры, которые, скажем так, «использовали» меня, впрочем, в той же степени, как и я их. Я боролась с мужчинами всю свою жизнь. Однако, теперь ситуация несколько изменилась. Сейчас здесь, в этой комнате, ты и я — это уже мир женщины. Не так ли? Если бы я была мстительной, то это был бы подходящий момент.

Она снова затянулась сигаретой.

— И все-таки я мстительна. Сними одежду, Марко…

У него расширились глаза:

— Что..?

— Раздевайся. Я никогда не покупаю товар, хорошенько не разглядев его. Я хочу посмотреть тебя.

— Нет!

— О-о! Знаменитая мужская гордость? Когда женщины раздеваются перед мужчинами, это ничего, они могут смотреть на них масляными глазами и распускать слюни, но совсем другое дело, если все наоборот? Очень хорошо, можешь не раздеваться. И желаю успеха твоей автомобильной империи.

— Вы намеренно стараетесь унизить меня!

Она улыбнулась:

— Конечно, стараюсь. Это — часть удовольствия. Прощай, Марко.

Он в ярости смотрел на нее.

«Деньги, — думал он, — деньги! У нее они есть, и я могу получить их у нее. Деньги… Я должен получить деньги!»

Он медленно снял пальто. Затем развязал галстук и стал расстегивать рубашку. Она наблюдала, как зачарованная, продолжая курить сигарету. Когда он снял с себя все, она отбросила сигарету, поднялась и, медленно осматривая его, обошла вокруг.

— Ты сложен просто великолепно, — сказала она. — Но откуда у тебя на руках эти ужасные шрамы?

— Я одолжил деньги у ростовщика. А когда не смог вернуть их, он привязал меня к радиатору.

— Бог мой! Это же инквизиция! Ты серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Значит, ты был просто дураком, обратившись к ростовщику. Тебе следовало сначала прийти ко мне.

— Об этом я не подумал. Да и не очень я уверен, что мне лучше иметь дело с вами.

— Разумеется, это лучше, дорогой мальчик. Конечно, лучше. Знаешь, мне особенно нравится твоя спина. Я всегда имела пристрастие к мужским спинам, а твоя совершенно особенная. Такая ровная и сходит буквально на конус…

Она легко провела рукой по его спине, а затем коснулась ягодиц.

— А от твоего зада я просто без ума.

— Пускаете слюни, — сухо спросил Марко.