Остров Эллис

Вдруг его охватила первая судорога. Марко удвоил силы, но судорога сжала его еще сильнее. Голова ушла под воду. Его охватила паника: он понял, что, пока спазм не отпустит его, он будет находиться под водой, как в ловушке. Он попытался вытолкнуть себя наверх, но вместо этого погрузился еще глубже. Марко почувствовал, что ему не хватает воздуха. И вдруг судорога его отпустила. Марко толкнулся изо всех сил. Легкие ныли от боли. Он стал всплывать наверх, но, казалось, это длилось целую вечность. И в тот момент, когда он уже стал задыхаться, он вынырнул на поверхность и наполнил свои легкие драгоценным сладким воздухом.

Теперь он знал, что нужно только перебороть судороги. Он опять поплыл. Порт, казалось ему, приближался с какой-то агонизирующей медлительностью, но он решил, что, если протянет еще двадцать футов, то доберется.

«Я смогу, я смогу».

Каждый рывок был пыткой, каждый толчок испытанием воли. Плавание, которое казалось таким легким, когда он представлял его мысленно, оказалось в действительности ночным кошмаром.

Ему оставалось еще каких-нибудь десять футов, может быть, двадцать рывков…

Повторная судорога ударила его, будто плетью. Опять он пошел вниз, через силу стараясь преодолеть боль. Опять его охватила паника, когда в легких не осталось воздуха. Опять его лишенное жирового слоя тело погружалось в темную воду. Ниже, ниже… Джорджи… Мысль о том, что эта темнота может быть подобна ее лишенному света миру, поразила его. Что она всю оставшуюся жизнь будет жить, как на дне океана… «Джорджи… Я умираю, Джорджи… О Господи, дай мне воздуха…»

Судорога отпустила. Он стал толкаться наверх, хватаясь обессиленными руками за воду.

«Воздух, воздух… Я в секунде от смерти… Воздух… Держись… Воздух… Черт… Вверх! Вперед!»

Воздух!

Он вырвался как раз вовремя. Хватая воздух, он опять поплыл в сторону порта.

И когда он коснулся, наконец, нижней ступени лестницы в порту, он подумал:

«Больше никогда. Никогда больше они меня не депортируют. И никогда больше мне не придется бежать. Я намерен завоевать эту чертову страну. И я завоюю ее».

Он украл джинсы с бельевой веревки. У него не было ни денег, ни ботинок, но он вернулся в Америку. «Деньги, — продолжал думать он. — Они не депортируют богатых. Америка для богатых. У меня должны быть деньги…»

Он дождался рассвета, зашел в бар в Джерси Сити, попросил у молочника монету и позвонил Джейку. Через два часа Джейк подъехал на такси и забрал Марко. Джейк привез ему чистую одежду, бритву, зубную щетку и три сотни долларов.

Марко попросил таксиста отвезти его в дешевую гостиницу.

— На пару недель я постараюсь скрыться, — сказал он Джейку, — пока не вернется Мод. Если я везучий, они решат, что я утонул. И спасибо, Джейк, за твою помощь. Я этого никогда не забуду.

Двумя руками он схватил руку Джейка и крепко сжал ее.

— Ты самый лучший друг, который когда-либо у меня был, — сказал Марко.

— Послушай, мы приехали в очень жестокую страну, — сказал Джейк. — Ты помог мне. Я помог тебе. Для этого и существуют друзья.

— Я этого никогда не забуду, — повторил Марко.

«Деньги, — думал он. — Я должен стать богатым…»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Факт сам по себе поразительный, что человек, прославивший «американских девочек» и поднявший демонстрацию голых ножек на уровень одного из видов искусства, добился своего первого успеха в шоу-бизнесе, представив публике силача Сандова из Германии. В 1892 году Флоренц Зигфельд-младший был отправлен в Европу отцом, доктором Флоренцом Зигфельдом, основавшим Чикагский музыкальный колледж, чтобы пригласить прославленного немецкого дирижера Ганса фон Бюлова приехать со своим Гамбургским оркестром в Чикаго в следующем году для участия своими выступлениями на публике в культурной программе Чикагской всемирной выставки. И хотя Зигги воспитывался в знаменитой музыкальной семье, этого одетого с иголочки молодого человека с длинным носом музыка сама по себе интересовала очень мало. К ужасу своего отца, Зигги вернулся не с Гансом фон Бюловом /чью жену Козиму Лист соблазнил Рихард Вагнер/, а с военным оркестром фон Бюлова /другого фон Бюлова/ и с Сандовым.