Остров Эрендорф

– Профессор… Полчаса тому назад он же был дома, – заплетающимся языком пролепетал лакей. – Его нет. Он исчез. Мисс Елена исчезла. Все исчезли. Я читал бумагу. Вот она, эта бумага. Я увидел её на столе мисс Елены.

С этими словами негр протянул слугам бумагу.

– Вот она. Прошу вас, читайте.

Ван выхватил лист из рук лакея. На бумаге было написано красным карандашом следующее:

"Мы покидаем с отцом ферму навсегда. Всё наше имущество оставляем слугам в полную собственность. Жалованье за две недели вперёд на комоде, возле зеркала.

Елена Грант".

Ван отчаянно свистнул. В два прыжка он очутился у двери и ринулся внутрь дома.

Прислуга гуськом последовала за ним.

Как человек, хорошо знакомый с расположением комнат, Ван быстро отыскал кабинет профессора. Он обвёл глазами помещение, молниеносно выбросил с грохотом все двенадцать ящиков письменного стола, полез под кровать, выгреб кучу обгорелой бумаги из камина, опрокинул ногой плевательницу и горестно воскликнул:

– Его здесь нет! Он увёз его с собой!

Затем Ван надел кепи, огорчённо пожал руку лакею, выбежал из дома и вскочил на велосипед.

– Ничего! – закричал он обалделой прислуге. – Ничего! Ван отыщет его во что бы то ни стало. Ван не даст своей репутации погибнуть.

Ван отчаянно зашинковал ногами и, поравнявшись с трактиром, остановился.

– Эй, хозяин! Не проходил ли здесь полчаса тому назад профессор Грант со своей дочкой? У него был в руках свёрток?

Старый Бобс критически оглядел Вана и пробурчал: "Первый раз вижу такую пронырливую ищейку. Ох, чувствую я, что старик Грант начудил".

Он сказал вслух:

– А если бы даже он здесь проходил или, скажем, проезжал на такси, на синем закрытом такси, вам бы от этого стало легче?

– Но свёрток, свёрток?

– А если бы даже у него в руках действительно был свёрток? Ну?

Ван вскочил на машину. Спицы вспыхнули молнией. Облако пыли ударило в самый нос старика Бобса.

Шоссе стремительной серой лентой развернулось под беснующимися башмаками Вана, который думал:

"Синее закрытое такси. Совершенно верно. Я видел его, подъезжая к трактиру. Моя репутация должна быть спасена! И она будет спасена!"

* * *

Ровно в семь часов двадцать три минуты профессор Грант со своей дочерью вышли на перрон Нью-Линкольнского вокзала.

Профессор бережно держал под мышкой большой, тяжёлый свёрток.

Через две минуты они уже были в купе. Стёганые стенки с кожаными пуговичками подрагивали, занавески трепал ветер, пол ходуном ходил под ногами. Мимо окна косо резались сосны и ели, выскакивали двойные номера неожиданных семафоров, мосты наполняли уши железным грохотом.

Ровно в семь часов двадцать семь минут мокрый и красный Ван, тяжело отдуваясь, таща на плече свой велосипед, вступил на пустой перрон Нью-Линкольнского вокзала.

– Чёрт возьми! Я, кажется, слегка опоздал. Но это ничего. Экспресс идёт до Нью-Йорка двадцать часов. За это время можно кое-что предпринять, и моя репутация, так или иначе, будет спасена.

С этими словами Ван прислонил свой велосипед к автомату для стрижки ногтей и быстрыми шагами направился в комнату дежурного полицейского комиссара.

* * *

Елена нежно прижалась к отцу.

– Завтра днём мы будем у Матапаля.

5. Преимущество Матапаля перед Пейчем

– Товарищи! – сказал Пейч на вечернем заседании стачечного комитета. Итак, война объявлена. Сегодня ровно в полдень началась забастовка рабочих тяжёлой индустрии Соединённых Штатов Америки и Европы. По имеющимся в моём распоряжении самым точным и самым последним сведениям, ни одно предприятие не оказалось штрейкбрехером.

(Бурные аплодисменты.)

– Товарищи, перед нами тяжёлая задача. Мы должны с ней справиться. От этого, может быть, зависит счастье наше и наших детей. Две недели забастовки – и большая программа вооружений мистера Матапаля будет сорвана!

(Крики одобрения. Аплодисменты. Шум.)

– Товарищи, уже недалёк час, когда мы сумеем взять твёрдой рукой за горло кучку негодяев, окопавшихся на Пятой авеню, и, я надеюсь, нам удастся стрясти с их лысых голов шёлковые цилиндры на кремовой подкладке!

(Крики: "Верно! Правильно! Да здравствует Пейч!")

Затем на трибуну взошёл человек в кожаной куртке с небольшим эмалевым красным флажком на груди. Он снял чёрную фуражку и поднял руку, и зал потонул в буре аплодисментов…

– В принципе я ничего не могу возразить против того, что сказал с этой трибуны уважаемый товарищ Пейч. Я бы только хотел задать собранию несколько не столь существенных, но тем не менее достойных некоторой доли внимания вопросов.

(Голоса: "Просим! Говори, Галифакс!")

– Товарищи, как вы смотрите на возможность уладить конфликт с правительством мирным путём? Лично мне кажется, что это вполне возможно. К чему понапрасну тратить силы, если всё равно мы забастовкой никакого толка не добьёмся?

(Голоса: "Внимание! Галифакс острит!" Шум. "Тише!")