Остров фарисеев

Ее ясные глаза, голубые, как цветы в ее руках, были прозрачны и холодны, точно лед, зато улыбка излучала все дурманящее тепло, скопившееся в этом уголке сада и пропитавшее ее существо. Глядя на ее зарумянившиеся от солнца щеки, на ее пальчики, перебирающие стебли цветов, на белые, как жемчуг, зубы и пышные волосы, Шелтон совсем потерял голову. У него подкашивались ноги.

- Наконец-то я нашел вас! - сказал он. Откинув назад голову, она крикнула "Ловите!" и, взмахнув обеими руками, бросила ему цветы.

Под этим теплым, душистым дождем Шелтон упал на колени и стал собирать из цветов букет, то и дело нюхая гвоздики, чтобы скрыть бушевавшие в груди чувства.

Антония продолжала рвать цветы; набрав целую охапку, она бросала их Шелтону, осыпая ими его шляпу, спину, плечи, а потом принималась рвать дальше и улыбалась улыбкой бесенка, словно сознавая, какие муки причиняет своей жертве. И Шелтон был уверен, что она в самом деле сознает это.

- Вы не устали? - спросила она. - Надо нарвать еще целую уйму. Для всех спален, целых четырнадцать букетов. Я просто не понимаю, как люди могут жить без цветов! А вы?

И, низко нагнувшись над самой его головой, она зарылась лицом в гвоздики.

Шелтон, не поднимая глаз от лежавших перед ним сорванных цветов, с усилием ответил:

- Мне кажется, я мог бы обойтись и без них.

- Бедный, бедный Дик!

Антония отошла на несколько шагов. Солнце освещало ее точеный профиль и ложилось золотыми бликами на грудь.

- Бедный Дик! Досталось вам?

Набрав целую охапку резеды, она снова подошла к нему так близко, что коснулась его плеча, но Шелтон не поднял головы; с бурно бьющимся сердцем, еле переводя дыхание, он продолжал разбирать цветы. Резеда дождем посыпалась ему на шею; цветы, пролетая мимо его лица, овевали его своим ароматом.

- Эти можно не разбирать, - сказала она.

Что это? Неужели кокетство? Он украдкой взглянул на нее, но она уже снова отошла к клумбам и, нагибаясь, нюхала цветы.

- Мне кажется, я только мешаю вам, - пробурчал Шелтон. - Я лучше уйду!

Антония рассмеялась.

- Мне так нравится, когда вы стоите на коленях; у вас очень забавный вид! - И она бросила ему ярко-красную гвоздику. - Хорошо пахнет, правда?

- Слишком хорошо!.. Ох, Антония! Зачем вы это делаете?

- Что делаю?

- Разве вы не понимаете, что вы делаете?

- Как что? Собираю цветы!

И она снова побежала к клумбам, нагнулась и стала нюхать распустившиеся бутоны.

- Не хватит ли?

- О нет, - отозвалась она. - Нет, нет... нужно еще очень много. Пожалуйста, делайте букеты, если... если любите меня.

- Вы знаете, что я люблю вас, - глухо сказал Шелтон.

Антония посмотрела на него через плечо; лицо ее выражало недоумение и вопрос.

- А ведь мы с вами совсем разные, - сказала она. - Какие цветы поставить в вашу комнату?

- Выберите сами.

- Васильки и махровую гвоздику. Мак - чересчур легкомысленный цветок, а простая гвоздика слишком уж...

- Простая, - подсказал Шелтон.

- А резеда слишком жесткая и...

- Пахучая. Но почему васильки?

Антония стояла перед ним выпрямившись, такая молодая и стройная; лицо ее было очень серьезно: она колебалась, не зная, что ответить.

- Потому что они темные и бездонно-синие.

- А почему махровую гвоздику? Антония молчала.

- А почему махровую гвоздику?

- Потому что... - начала она и, покраснев, согнала с юбки пчелу. Потому что... в вас есть что-то такое, чего я не понимаю.

- Вот как! Ну, а какие цветы я должен дать вам?

Она заложила руки за спину.

- Мне? Все остальные.

Шелтон выхватил из лежавшей перед ним груды исландский мак на длинном и прямом стебле, чуть изогнувшемся вверху под тяжестью цветка, белую гвоздику и пучок жесткой пахучей резеды и протянул Антонии.

- Вот, - сказал он, - это вы!

Но Антония не шевельнулась.

- О, нет, я не такая!

Пальцы ее за спиной медленно разрывали в клочья лепестки кроваво-красного мака. Она покачала головой и улыбнулась сияющей улыбкой. Шелтон выронил цветы и, сжав ее в объятиях, поцеловал в губы.

Но руки его тотчас опустились: не то страх, не то стыд овладел им. Антония не сопротивлялась, но поцелуй снял улыбку с ее губ, оставил в глазах отчуждение, испуг и холод.

"Значит, она вовсе не кокетничала со мной, - с удивлением и гневом! подумал он. - Чего же она хотела?"

И, как побитая собака, он с тревогой вглядывался в ее лицо.

ГЛАВА XXV ПРОГУЛКА ВЕРХОМ

- А теперь куда? - спросила Антония, придерживая свою гнедую кобылу, когда они свернули на Хайстрит в Оксфорде. - Мне не хочется возвращаться той же дорогой, Дик!

- Мы могли бы проскакать по лугам, два раза пересечь реку, а потом домой, но вы устанете.

Антония покачала головой. Тень от соломенной шляпы легла на ее щеку; розовое ухо просвечивало на солнце.

После того поцелуя в саду что-то новое появилось в их отношениях; внешне Антония вела себя с ним по-прежнему дружески, спокойно и весело. Но Шелтон чувствовал, что в ней произошла внутренняя перемена, как чувствуется перед изменением погоды, что ветер стал каким-то иным. Своим поцелуем он запятнал ее непорочную чистоту; он пытался стереть это пятно, но след все же остался, и след этот был неизгладим.