Остров фарисеев. Путь святого. Гротески (сборник)

На минуту Шелтон задумался, потом решительно скрестил руки на груди и ответил:

– Да, конечно, прошлое сделало нас такими, какие мы есть, и его нельзя уничтожить, но что вы скажете о будущем? Не пора ли впустить к нам струю свежего воздуха? Соборы великолепны, и всякий любит запах ладана, но если столетиями не проветривать помещение, можно себе представить, какая там будет атмосфера.

Майор улыбнулся.

– Следуя вашим же собственным утверждениям, – сказал он, – вы лишь создали бы себе новые иллюзии.

– Да, – подтвердил Шелтон, – но они по крайней мере соответствовали бы потребностям настоящего.

Зрачки у майора сузились: он явно считал, что разговор становится банальным.

– Не понимаю, какой смысл всячески принижать себя, – сказал он.

Шелтон подумал, что его могут счесть болтуном, но все же сказал:

– Нужно полагаться на свой разум; я, например, никогда не могу заставить себя поверить в то, во что я не верю.

Минутой позже, крепко пожав руку Шелтона, майор простился с ним, и Шелтон долго следил, как он, пропуская жену вперед, пробирался к выходу.

– Дик, разрешите вас познакомить с мистером Уилфридом Керли, – послышался сзади голос хозяйки, и молодой человек с выпуклым лбом и свежим румянцем на щеках застенчиво пожал ему руку и пролепетал, робея:

– Очень рад. Как вы поживаете?.. Я? Да, благодарю вас, превосходно!

Теперь Шелтон вспомнил, что обратил внимание на этого молодого человека, как только вошел в комнату, – тот стоял в уголке и улыбался собственным мыслям. В нем было что-то необычное: казалось, он влюблен в жизнь, казалось, считает ее каким-то живым существом, которому можно задавать бесконечные вопросы – вопросы интересные, остроумные, самые волнующие. Он производил впечатление человека робкого, учтивого, с независимыми взглядами и, несомненно, тоже был англичанином.

– Вы умеете спорить? – спросил Шелтон, не зная, с чего начать разговор.

Молодой человек покраснел, улыбнулся, отбросил волосы со лба.

– Да… нет… право, не знаю, – ответил он. – Мне кажется, у меня голова недостаточно быстро работает, чтобы участвовать в споре. Вы ведь знаете, сколько мозговой энергии нужно на каждую фразу. Это страшно интересно.

И, согнувшись под прямым углом, он вытянул руку и стал пояснять Шелтону свою мысль.

Шелтон смотрел на руку молодого человека, на выражение его лица, когда он хмурил брови или слегка ударял себя по лбу, подыскивая нужные слова; этот юноша очень заинтересовал его, а тот вдруг прервал свои рассуждения и взглянул на часы.

– Мне, кажется, пора, – проговорил он, весь залившись краской. – Я должен быть в «Берлоге» не позже одиннадцати.

– Мне тоже нужно идти, – сказал Шелтон.

И, попрощавшись с хозяйкой дома, они пошли за своими шляпами и пальто.

Глава XIV В вечернем клубе

– Могу я полюбопытствовать, что такое «Берлога»? – спросил Шелтон молодого человека, когда они вышли на улицу, где дул холодный ветер.

– Да просто вечерний клуб, – улыбнувшись, ответил его спутник. – Мы дежурим там по очереди. Мой день – четверг. Не хотите ли зайти? Вы там увидите много интересных типов. Это совсем близко, за углом.

Шелтон с минуту поколебался и ответил:

– С удовольствием.

Они подошли к дому, стоявшему на углу мрачной улицы; дверь была открыта, и в нее только что вошли двое мужчин. Шелтон и молодой человек поднялись следом за ними по деревянной свежевымытой лестнице и оказались в большой комнате с дощатыми стенами, где пахло опилками, газом, дешевым кофе и старым платьем. В ней был бильярдный стол, два или три деревянных столика, несколько деревянных скамей и книжный шкаф. Кругом стояли и сидели на скамьях юноши и люди постарше, из рабочих, – Шелтону показалось, что у них на редкость удрученный вид. Один читал; другой, прислонясь к стене, с разочарованным видом пил кофе; двое играли в шахматы, а четверо без конца стучали бильярдными шарами.

К вновь прибывшим, кисло улыбаясь, тотчас же подошел невысокого роста человечек в черном костюме, бледный, с тонкими губами и глубоко запавшими глазами, окруженными чернотой, – видимо, распорядитель.

– Вы что-то поздновато сегодня, – сказал он, обращаясь к Керли, и, окинув Шелтона взглядом отшельника и аскета, спросил, не дожидаясь, пока их познакомят: – Вы играете в шахматы? А то вон Смит ждет партнера.

Молодой человек с безжизненным лицом, который уже расположился перед засиженной мухами шахматной доской, мрачно спросил Шелтона, какими он будет играть – черными или белыми. Шелтон выбрал белые. Атмосфера добродетельности, царившая в комнате, действовала на него угнетающе.

Человечек с запавшими глазами остановился возле них в неловкой позе и принялся наблюдать за игрой.

– Вы стали лучше играть, Смит, – сказал он. – Я думаю, что вы сможете дать Бэнксу коня вперед!

И он впился в Шелтона мрачным взглядом фанатика; говорил он монотонно, в нос, страдальческим голосом и все время кусал губы, точно твердо решил всеми силами смирить плоть.