Остров ГНИИПИ

Боже, за что испытанья такие?
Кошка в бою равносильна стихии.
Хрипло мяуча, худой и проворный,
Кот надвигается с бранью отборной.

Назад, где собаку таит темнота,
Вавила стремглав бежит от кота.
Вавила придумал: на узкой дорожке
Решает стравить он собаку и кошку.

Что это было! что это было!
В жизни такого не видел Вавила!
И «Сучка» три года потом изучала —
Мяукало, гавкало, выло, рычало,
Лились потопом во мраке ночи
Кровь и в крови кровавые клочья,
Облаком небо заволокла
Антиправительственная хула!

Давно это было. Кот и собака
Шестнадцатый год продолжают драку.
Блоха, не стерпевшая битвы накала,
На другую собаку перескакала.
Вавила в тюрьме на бессчётные годы.
Он нарушил закон об охране природы.
Четырнадцать раз сносили барак.
Всё остальное окутал мрак.

Отрывок из поэмы «Гнииповская ночь»

На башне бьют часы двенадцать.
Час волшебства и дивинаций,
час битв, убийств и грабежей.
ГНИИПИ пучится ночное,
как в бочке блюдо овощное
под действием дрожжей.

Час писка бодрствующих крыс.
Час напивающихся вдрызг.
Час свежевания добычи,
час смакования греха,
час слуха — нынче в лавке бычьей
давали точно потроха.

Ты больно, сука, стал доверчив.
Они не бычьи — человечьи.
Мне говорил палач.
Ты больно, сука, стал забывчив.
Они не человечьи — бычьи!
Они не бычьи — кляч!!

Топор — итог обмена мнений;
года тюрьмы за страсть мгновений!
и в сущности, вотще!
Забудут толпы любопытных
каких кишки дают копытных.
Давали ль вообще?

Производственная баллада

Трупом бешеной гориллы,
агромадным, словно сруб,
трупопровод засорило —
лопнуло двенадцать труб.
Запрягли в гориллу трактор —
тянут, тянут три часа.
Тракторист гориллу трахнул —
расстреляли, будто пса.

Чтобы сдать гориллу в сроки,
порешили год спустя
методом народной стройки
рвать гориллу по частям.
Автоген гориллу режет,
автокран суёт в торец…
Вдоль дороги вдоль проезжей
капает из труб мертвец…

Окаянная горилла
всю ГНИИПИ разорила!

Незнакомец