Остров Голубой Звезды

Языковед Буковкин, выступая в газете «Слово», был совершенно другого мнения. Он полагал, что ошибка закралась в сам текст радиограммы и слово «остров» следует читать как «остов», то есть остов потерпевшего крушение и лежащего на отмели судна. По мнению Буковкина, такая орфографическая ошибка могла легко закрасться в текст, учитывая ту нервную обстановку, в которой, по всей видимости, находились путешественники.

Фотограф Птичкин, тот самый, у которого однажды фотографировался Ластик, в вечернем выпуске букашкинского «Утконоса» предложил свою версию. Птичкин выразил уверенность в том, что путешественники видели в океане не сам остров, а так называемый мираж, то есть оптическое изображение какого-то острова, существующего на самом деле совершенно в другом месте. (Если мы вспомним, что такую версию высказывали и сами пассажиры «Стрекозы», попавшие в зону оптической сферы, то станет понятно, насколько близок к истине был, сам того не ведая, этот Птичкин.) Следует также отметить, что большой фотопортрет Ластика, красовавшийся на первой полосе утреннего выпуска «Утконоса», был изготовлен по имевшемуся у Птичкина негативу. Этот же портрет немедленно перепечатали и все другие газеты.

Ещё одну заметку написал некто Штанишкин. Этот автор приводил цитату из одной сказки, которую он Недавно прочитал. Там было описание огромного «чуда-юда рыбы-кит», на спине у которого располагались целые деревни, сады и огороды.

Такую рыбу на самом деле вполне можно было принять за остров. Для пущей убедительности Штанишкин опубликовал также картинку из прочитанной им книжки.

Однако настоящую сенсацию произвело в средствах массовой информации сообщение архивариуса Червячкова, работавшего в отделе старинных книг и рукописей Центральной библиотеки Солнечного города. Этот Червячков, как и все другие коротышки, узнав о постигшей путешественников беде, полез в географические карты, чтобы найти в океане точку пересечения указанных в радиограмме координат.

Но поскольку Червячков работал в отделе старинных книг и современной карты под рукой у него не оказалось, он разложил на столе какой-то древний атлас, в котором сразу обнаружил остров в указанном координатами месте океана. К удивлению Червячкова, по радио и телевидению всё время говорили о том, что никакого острова на картах не значится. Тогда Червячков позвонил на телевидение и выразил своё недоумение. Сначала ему не поверили, полагая, что звонивший как-нибудь напутал и не то искал. Но Червячков настаивал так убедительно, что из студии в библиотеку всё-таки отправили съёмочную бригаду, как говорится, для очистки совести.

И тотчас разразилась сенсация. На карте Червячкова остров был! Архивариуса подхватили в охапку и привезли на телевидение, где он в прямом эфире (все передачи были тут же прерваны) с указкой в руке рассказывал о своём открытии.

Все тут же вспомнили теорию геолога Галькина, который писал о подземных и подводных сдвигах. Всё сходилось к тому, что остров когда-то был, но потом затонул, а совсем недавно опять поднялся над водой. Но эту версию незамедлительно опровергли сообщения сотрудниц метеорологического центра, у которых имелись совсем свежие, сегодняшние снимки земной поверхности. Они утверждали, что на этих снимках ост;рова нет.

Обсуждения и споры продолжались, версии рождались одна за другой, но истина маячила пока ещё далеко за горизонтом…

Глава сороковая ПО СЛЕДАМ ПРОПАВШЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ

Поднявшись на достаточную высоту, Стекляшкин и Клёпка направили ракету вдоль реки, которая, петляя, тянулась в северо-западном направлении. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев и косыми лучами расцвечивало восхитительную панораму лесов, полей и песчаных оврагов. Просторные луга белели ромашками и одуванчиками, синели колокольчиками, которые волнами перекатывались от дуновений ветерка. Густые кроны деревьев сливались в зелёную пушистую перину…

Ракета плавно набирала скорость, и картинки внизу сменялись всё быстрее и быстрее. Лента реки, служившая ориентиром, петляла, как встревоженная змея. Если бы космическая обшивка корпуса могла пропускать звук, наши воздухоплаватели могли бы слышать свист рассекаемого носом ракеты воздуха.

Мы назвали находившихся внутри ракеты Клёпку и Стекляшкина воздухоплавателями не случайно. Вспомним, что воздухоплавателями называют пилотов, управляющих летательными аппаратами легче воздуха — воздушными шарами или дирижаблями. А поскольку ракета с включённым прибором невесомости вела себя точно так же, как дирижабль, то есть ничего не весила и имела, в отличие от воздушного шара, двигателя, мы вполне можем назвать находившихся внутри ракеты коротышек воздухоплавателями.

Однако между экипажем дирижабля и экипажем ракеты была всё-таки существенная разница: экипаж летящей над землёй ракеты под воздействием прибора невесомости и сам тоже находился в состоянии невесомости.

Таким образом, Стекляшкин и Клёпка, плавая внутри ракеты, как рыбы в аквариуме, были воздухоплавателями вдвойне, поскольку сами были легче воздуха.