Остров Гопников

Найк выглядел проще. Примерно одинакового с Пашей роста, атлетически сложенный, он одевался невычурно: выцветшая камуфляжная футболка с надписью «Made in Russia», серые джинсы (и как ему не жарко?) с дырками чуть выше колен. Салынцев оставил его без внимания, зато придрался к Лексу:

– Разоделся петухом! Нацепил гандон цвета блевотины обезьяны…

Лекс не отличается сообразительностью, и внешность у него соответствующая: лоб низкий, светлая шевелюра, напоминающая прическу в стиле «афро», на макушке клок седых волос, который Паша называет памятью о незалежной Украине. На Лексусе светло-зеленая майка-борцовка, красные свободные шаровары и белые сандалеты.

– А як же ще? – раздраженно ответил гопник.

– Ну, блин, ты мне еще на хохляцком побазарь… – бросает в сторону Салынцев, и оба гопника надолго замолкают.

***

Оставляя за собой хвост из клубов пыли, уазик кометой пролетел всю улицу и, сбросив скорость, плавно подкатил к крайнему дому. Заасфальтированная дорога уходила в горку и пересекалась с федеральной трассой, направо от перекрестка – автомобильный мост через реку, а возле насыпи моста, отделенный от дороги песчаными барханами и лужами, стоял магазин. От остальных домов на улице он отличался своей ухоженностью. Обшит светло-розовым сайдингом, покрыт новой сверкающей черепицей.

Все, кроме Салынцева, покинули машину и выстроились перед ней, как это было заведено. Паша-Кенгурятник вылез только тогда, когда Найк открыл перед ним заднюю дверцу бобика.

– Ждите здесь, я в магаз, – отдал команду Салынцев и вошел в заранее растворенную Черепом дверь.

Слова «я в магазин» шестерки Паши знали наизусть. Череп всегда заходил в магазин с боссом, а Найк и Лексус в это время ждали его в машине, остановившись где-нибудь в теньке.

Салынцев-старший запретил сыну бросать автомобиль возле магазина и перегораживать им проход, так как это неизменно вызывало недовольство покупателей. А с общественным мнением, ему, Салынцеву-старшему, владельцу торговой точки, приходилось считаться. В деревне магазинов немного, и местные жители запросто могли объявить бойкот любому из них. Бойкот грозил разорением в зимний период, когда уезжали дачники, и никто, кроме местных жителей, магазины не посещал.

Найк и Лексус только успели отъехать от крыльца, как из-за пригорка вылез старенький «москвич», нагруженный какими-то досками. Он начал скатываться вниз, и парням пришлось остановится из-за того, что на их полосе дорогу украшали несколько выбоин, их следовало объезжать по встречке.

– Пропусти старого козла и по газам, – с неудовольствием сказал Найк.

– Какого Паша до мене докопався? – с обидой в голосе спросил Лексус.

Найк лишь выругался в ответ. В отсутствие Паши-Кенгурятника он оставался за старшего и не забывал о том, что ввязываться в конфликты с местными строжайше запрещалось.

Стоило громыхающему москвичонку проползти мимо, как уазик сорвался с места и, влетев на пригорок, пошел на запрещенный поворот налево по встречной полосе. Но этот маневр выполнить у пацанов не получилось. Будто из-под земли на них выскочил джип. Лексус сразу нажал на тормоз, попытался вырулить, но массивный кенгурятник УАЗа все же стукнулся о бампер хаммера и, отвалившись, упал на асфальт.

– Вы че творите, уепоны? – заорал Найк – Эй, ты! Ты эта! Я тебе счас, мля, за это! – схватив здоровенный ключ из бардачка, он спрыгнул на землю и зашагал к черному хаммеру. Ему натерпелось вылить в драке всю накопившуюся злость. А злился он и на Салынцева, всю поездку сверлившего его своим недоверчивым взглядом, и на деда с его машиной-черепахой.

***

Виктор и Сергей проторчали на мосту перед деревней минут десять. Обгон тут был запрещен, и им пришлось плестись позади дохленького красного москвичонка, за рулем которого сидел какой-то старичок в круглых очках с толстыми стеклами.

Сергей продолжал колдовать с цифрами, а Витя, воспользовавшись моментом, любовался окрестностями с моста: широкой речкой, убегавшей куда-то за горизонт, сельскими домиками, разбросанными на берегах реки, и голубым небом, очистившимся от туч.

Через мост вереницей тянулись жители. Они тоже заинтересовали Виктора. Россиян он не видел года четыре, и эти незнакомые лица казались ему милее и роднее всех на свете. Вот мужик ведет старый, еще немецкий велосипед, вот неизвестная бабушка в белом платке несет черного, как смоль, котенка.

Виктор засмотрелся по сторонам, и не заметил, как москвич проехал. Кто-то просигналил сзади. Утопив, как всегда, педаль газа, он неожиданно услышал чей-то визгливый вскрик:

– Волк!

На обочине впереди несколько человек шарахнулись в сторону, женщина завопила. Машины на встречной полосе заревели сигналами. Какой-то серый клочок шерсти действительно метнулся в этот момент через дорогу и отвлек внимание Виктора. Он и не заметил, как вылетевший из – под горы зеленый уазик, оказался на их полосе.