Остров Ифалук

^{Янисеман подстригает свою дочь}

Мы вернулись к нашей обычной жизни, искренне радуясь тому, что гости быстро уехали и не помешали нам провести очередные наблюдения за рыбами. Вечером пришел Яни с сообщением, что съели за день в хозяйстве Фалепенах. Четырнадцать членов этого семейства уничтожили пять фунтов плодов хлебного дерева, семь фунтов четырнадцать унций пулакса,три бутылки тодди, четыре куска копченой рыбы бонита общим весом около четырех фунтов, а также мякоть одного спелого кокосового ореха.

Яни и Дон завязали одну из своих обычных длительных дискуссий, в результате которых английская речь Яни быстро совершенствовалась. На этот раз, согласно записям в дневнике Дона, разговор шел на тему «пищевая цепочка» — человек поедает крупную рыбу, которая съедает рыбу помельче; эта последняя поглощает различных мелких обитателей океана, которые в свою очередь питаются микроскопическими морскими растениями.

Не знаю, как далеко Дон зашел в своих рассуждениях о «пищевой цепочке» (удалось ли ему объяснить Яни сущность фотосинтеза и роль микроскопических водорослей лагуны), однако в дневнике он отметил, что Яни довольно быстро разобрался в этом вопросе. Казалось, что Яни всегда все понимал. Мне нередко приходило в голову, что, если бы не случайные обстоятельства, связанные с географией, экономикой и особенностями культуры, он стал бы доктором философии Гарвардского университета.

Мы познакомились еще с одним видом еды ифалукцев — земляными крабами (Cardiosoma),которые здесь носят название рахомов.В бундокахмы всюду наталкивались на их норы; однако днем они редко покидают убежище. Яни сказал нам, что в это время года (май, июнь и июль) крабы выползают из нор три ночи в месяц, во время полнолуния (с которым связаны высокие вечерние приливы), и направляются на океанский берег атолла для откладывания личинок. Именно тогда их и ловят в больших количествах.

Казалось, что ифалукцы и крабы одинаково умеют определять наступление этого периода, хотя нам легче было понять это чувство времени у людей, чем у крабов. Тед во время первой поездки на остров довольно тщательно разобрался в календаре Ифалука. Он не нашел слова, соответствующего понятию «год», и каких-либо способов записи числа прошедших лет. Однако ифалукцы различали два сезона. Вместе взятые, они, должно быть, составляли год: ванг — период восточных пассатов, раг — период штилей и переменных, по преимуществу западных, ветров. Раг,длящийся с апреля по ноябрь, значительно продолжительнее ванга.Кроме того, островитяне точно определяли фазы лупы. У них были названия для всех двенадцати лунных месяцев и специальные термины для обозначения каждой ночи лунного цикла. Таким образом, словарь ифалукцев позволял без труда различить ночи полнолуния (полнолуние приходилось на начало сезона западных ветров).

О том, как угадывали этот период крабы, мы можем только догадываться. Конечно, многие биологические явления происходят в определенное время, которое устанавливается с гораздо большей точностью, чем откладывание личинок крабами. Это связано с внутренними физиологическими ритмами, которые часто управляются каким-то специфическим фактором окружающей среды, например продолжительностью дня или температурой воздуха. В центральной зоне тропиков, где условия среды в течение года отличаются поразительным постоянством, проведено еще слишком мало экспериментов, чтобы можно было сказать, какие именно факторы определяют время цветения растений или размножения животных. Что касается крабов, то основной ритм — созревание икринок раз в год — определяется физиологическими факторами; то же обстоятельство, что крабы спускаются к воде для откладывания личинок только в течение трех определенных ночей, зависит, по всей вероятности, от приливов или от освещенности. Норы крабов в земле достигают уровня воды, которая в них поднимается и опускается в зависимости от приливов и отливов. К тому же крабы выходят на охоту каждую ночь, они могут ощущать изменения интенсивности лунного света.

В нашу первую крабовую экспедицию мы отправились на внешний берег Фалалапа. Ночь была светлая, лунная. Мы ожидали, что увидим берег, кишащий крабами, старающимися освободиться от своего бремени, и людей, пробирающихся среди этой массы крабов и черпающих их ковшами.

Вместо этого нам открылась совершенно иная картина. Прибрежный пляж, залитый мягким лунным светом, сначала показался нам пустынным; слышен был только слабый шум прибоя. Однако при свете фонарей мы вскоре заметили группы людей, укрывшихся в густой тени прибрежных зарослей на расстоянии примерно футов сто пятьдесят одна от другой; все они соблюдали полное молчание. Почувствовав, что наши фонари явно мешают, мы выключили их и быстро пошли вдоль берега в поисках свободного участка, на котором могла обосноваться наша партия.