Остров Камино

– Семь – это сущая ерунда, приятель. Местный рекорд – это шестнадцать, и установил его, конечно, я. А потом отправился пешком домой.

Мерсер чувствовала себя так, будто допивала шестнадцатый.

– Я помню, что читал «Папу», когда работал в экспедиции издательства «Рэндом Хаус», – вставил Морт. Наевшись тако, он раскурил сигару. – А у тебя есть первое издание «Папы», Брюс?

– У меня есть два экземпляра, один в отличном состоянии, другой – в среднем. Сейчас их трудно достать.

– А есть интересные приобретения за последнее время? – осведомилась Фиби.

За исключением рукописей Фицджеральда, украденных из Принстона, подумала Мерсер, но ни за что бы не сказала это вслух, как бы ни напилась. Ее веки наливались тяжестью.

– Ничего особенного, – ответил Брюс. – Недавно приобрел экземпляр «Осужденного» Джеймса Ли Берка.

Чтобы последнее слово осталось за ним, Морт – а в издательском бизнесе Нью-Йорка никто не мог с ним сравниться по количеству историй с выпивкой, которые он наблюдал лично или знал из надежных источников, – поведал о пьяной выходке, устроенной Норманом Мейлером в его квартире в два часа ночи, когда тот не мог найти больше рома и принялся швыряться пустыми бутылками в Джорджа Плимптона. Поверить в эту историю было трудно, но из уст такого опытного рассказчика, как Морт, она звучала очень правдоподобно.

Мерсер поймала себя на том, что начала клевать носом. Последним звуком, который она запомнила, было жужжание блендера, сбивавшего новую порцию коктейля.

8

Мерсер проснулась в незнакомой кровати в круглой комнате и несколько секунд боялась пошевелиться, потому что любое движение отзывалось болью в голове. Чувствуя жжение в глазах, она их закрыла. Во рту и горле пересохло. Урчание в животе предупреждало, что ситуация может усугубиться еще больше. Ладно, это похмелье. Такое случалось и раньше, но никто от него не умирал, хотя прожить предстоящий день будет непросто, но, эй, какого черта? Никто не заставлял пить так много. За все надо платить, подруга. Да, права старая поговорка: «Что посеешь, то и пожнешь».

Мерсер лежала как будто на облаке – на высокой мягкой перине с тонким бельем. Тут явно чувствовалась рука Ноэль. Когда на Мерсер неожиданно свалились деньги, она не удержалась и купила красивое нижнее белье, и от того, что сейчас была в нем, ей даже в этот ужасный момент стало легче. Она надеялась, что Брюс оценил. Мерсер снова открыла глаза, несколько раз моргнула и, сумев сфокусировать взгляд, увидела, что ее шорты и блузка аккуратно сложены на соседнем стуле – тем самым он хотел показать, что раздевание было цивилизованным, а не стремительным срыванием одежды перед сексом. Ее глаза опять закрылись, и она натянула на себя одеяло.

В памяти остались только затухающие звуки блендера, а после них – ничего. Так сколько же Мерсер проспала в кресле на крыльце, пока остальные продолжали общаться, пить и с улыбкой переглядываться, глядя на нее? Ушла ли сама, пусть пошатываясь и даже опираясь на кого-то, или Брюсу пришлось тащить ее на себе до третьего этажа башни? Неужели она действительно отключилась, будто студентка на пьяной вечеринке, или просто заснула, и ее уложили спать?

В животе снова заурчало. А вдруг Мерсер испортила им весь вечер, и ее вырвало прямо на веранде, о чем ни Брюс, ни другие, конечно, никогда не расскажут? От этой жуткой мысли ее затошнило еще больше. Она снова посмотрела на свои шорты и блузку. Похоже, на них не было никаких пятен и следов конфуза.

Потом ей пришла в голову мысль, от которой сразу стало легче. Морт был на сорок лет старше, и всю карьеру его сопровождали скандалы. Он перетаскал на себе больше пьяниц и мучился от похмелья чаще, чем все его авторы, вместе взятые, так что этим его точно не удивить. А позабавить может. Фиби в расчет можно не принимать. Мерсер ее больше никогда не увидит. Кроме того, живя с Мортом, она наверняка не раз сталкивалась с подобным. Про Брюса и говорить нечего – он такого точно повидал немало.

В дверь тихо постучали, и в комнату скользнул Брюс. На нем был белый махровый халат, а в руках – бутылка воды и два маленьких стакана.

– Ну что ж, доброе утро, – негромко произнес он и присел на край кровати.

– Доброе утро, – ответила Мерсер и добавила: – Очень хочется пить.

– Мне тоже, – признался он и наполнил стаканы.

Они их тут же осушили, и Брюс налил по новой. И спросил:

– Как самочувствие?

– Не очень. А у тебя?

– Не выспался – засиделись допоздна.

– Как я здесь оказалась?

– Ты заснула на веранде, и я помог тебе лечь. Фиби тоже скоро ушла, мы с Мортом раскурили еще по сигаре и продолжили пить.

– Побили рекорд Хемингуэя?

– Нет, но, похоже, подобрались к нему вплотную.

– Скажи, Брюс, я что – выставила себя полной дурой?

– Отнюдь. Ты просто задремала. А сесть за руль, понятно, не могла, поэтому я и уложил тебя в постель.

– Спасибо. Я мало что помню.

– Там и помнить особо нечего. Все основательно нализались.

Мерсер допила воду, и Брюс снова наполнил ее стакан. Кивнув на шорты и блузку, она поинтересовалась:

– А кто их снял?

– Я. И мне очень понравилось.

– Приставал?

– Нет, но хотелось.