Остров Колдун

Магазин мы тоже все осмотрели. Глафира показывала, как удобно разложены книги, так что каждую книгу легко достать, а если вдруг будет качка, то тоже не страшно, потому что на полках книги за креплены специальными рейками, и пусть сколько хочешь качает, а ни одна книга не вывалится. Зашли и к Жгутову. Жгутов возился с мотором, он был хмур и жаловался, что ему хочется спать, потому что всю ночь он работал, но Фома Тимофеевич сказал, что часа через три придем в Черный камень и там пусть он хоть сутки спит. Потом Степан остался помочь Глафире, а мы поднялись на палубу, и мама стала прощаться с Фомой Тимофеевичем.

– Я очень рада за вас, – сказала она, – что вы идете в рейс. Я ж видела, как вы огорчились, что вам плавать нельзя. А на «Книжнике» ваше здоровье идти вполне позволяет, и вы все-таки в море будете.

– Спасибо, Наталья Евгеньевна, – сказал капитан. – Конечно, судно как раз по мне. На нем только и место малым ребятам да старым развалинам.

– Вас, Фома Тимофеевич, – с упреком сказала мама, – всё побережье знает, а вы говорите – развалина!

– Ладно, товарищ доктор, – хмуро сказал капитан, – конечно, тут хоть морским ветерком подышишь, а все-таки я вам скажу – обидно старику на этой калоше плавать.

В это время на палубу поднялся Скорняков.

– Ну, как у тебя, Фома Тимофеевич? – спросил он.

– Все в порядке, – сказал капитан, – к отходу готовы.

– Мотор наладили?

– Наладили, – сказал Фома Тимофеевич. – Жгутов целую ночь возился, ремонтировал. Опробовал под утро, говорит – хорошо работает.

– Если Жгутов будет себе позволять чего-нибудь, – сказал хмуро Скорняков, – ты мне сразу звони. Я ему такого пропишу, что он у меня запляшет!

– Может, исправится парень, – сдержанно сказал Коновалов.

– Хорошо бы, – кивнул головой Скорняков. – Механик он неплохой, не был бы болтуном и гулякой… Ну ладно. Восемь часов, вора вам отправляться. Между прочим, до Черного камня идите, не задерживаясь. Рассчитай так, чтобы к одиннадцати быть обязательно, а то во второй воловине дня прогноз на шторм. После трек часов обещают.

– Ну, – сказал Фома Тимофеевич, – если не к одиннадцати, так к двенадцати мы уж наверное будем в Черном камне. Сколько баллов обещают?

– До восьми, – сказал Скорняков.

– Ну что ж. Пока штормит, мы и расторгуемся. Рыбаки-то будут на берегу, В свободное время как раз хорошо книжку купить, почитать.

Мама, конечно, разволновалась. Мне за неё даже стыдно было. Она начала говорить, что, может быть, отложить рейс, что не опасно ли, то, сё. Ну, капитан бота и капитан порта ей объяснили, что все это, конечно, чепуха. В общем, наконец все уладилось, мама и Скорняков сошли на пристань, Фома Тимофеевич вызвал Степана, дал команду, застучал мотор, и, можете себе представить, мы наконец отошли от пристани. Глафира на минуту высунулась из люка, увидела море, охнула и скрылась опять. Степан стоял на руле. Пристань отошла назад, мама махала нам платком, громко пожелал нам счастья Скорняков, мотор ровно застучал, пристань становилась все меньше и меньше. Я думал, на пристани покажется Валя, думал – захочет все-таки проводить. Но Вали не было. Видно, она очень обиделась и хотела показать, что ей даже неинтересно смотреть на наше судно и на то, как мы уходим в плавание. Ну, и не надо. Нам и без неё было хорошо. Даже ещё и лучше.

Стучал мотор. Мы уходили, в море. Оказалось, что оно совсем не страшное. И следа боязни у меня не осталось, Кажется, за последнее время навидался я моря, но только сейчас, отойдя от берега, я по-настоящему понял, какое оно красивое. Небольшие волны ходили по морю, и от этого казалось, как будто бот двигается скачками. Приподнимется, рванется вперед, потом грудью навалится на воду, и вода плещет под ним, да так весело, так бодро плещет, что одно удовольствие слушать.

Все страхи отошли куда-то. Оно было совсем не страшное, море, оно было радостное и большое. Даже Глафира, кажется, перестала бояться. Она сперва неуверенно высунулась из люка, осмотрелась и сразу спряталась, потом высунулась ещё раз и уже пробыла подольше, а потом нерешительно поднялась на палубу. Степан стоял у штурвала. Он увидел Глафиру и улыбнулся ей, и она в ответ смущенно ему улыбнулась.

– Не страшно, Глаша? – спросил Степан.

– Стерплю, – ответила Глафира Может быть, ей было и страшно, но только и весело тоже. Больно уж хорошо было вокруг.