Остров краденых драгоценностей

 – Может быть, я так и поступлю, – сказал шериф. – Тут такая тихая заводь – ничего не происходит. Крадут себе цыплят, гонят потихоньку самогон. А так – тишь да гладь.

 – Все было тихо, пока мы не появились здесь, а?

 – Ага. Но такого нам больше не нужно. Веселенькая работа – шарить крюками по дну речки!

 – Нам тоже такого больше не нужно. Вы нас больше не увидите.

 – Ладно. Ну, пока. Счастливо доехать!

 – До свидания. И я надеюсь, что зять вашего помощника отыщется.

 – Конечно. Сам припрется! Пьяный. Гнуснейший тип, кстати. Сестре Квина было бы значительно лучше без него. И всем остальным тоже.

 Я открыл дверцу машины Дрю.

 – Напоследок – разреши мне, приятель, спросить тебя кое о чем и кое-что тебе сказать.

 – Спрашивайте.

 – Как так получилось, что у вас было четыре спасательных жилета?

 – У нас был с собой запасной. Даже не один, а два. Второй вы наверняка выловите где-нибудь ниже по реке. Они не тонут, знаете. Ну, а что вы хотели сказать мне?

 – Ты держался молодцом!

 – Ну, кому-то же надо было что-то делать, – сказал я. – И знаете – мне очень не хотелось умирать.

 – Тебя здорово распороло, но если б не ты, вы все бы так и остались в реке, как ваш товарищ.

 – Спасибо, шериф. Мне приятно это слышать. Я запомню ваши слова.

 – Ага... обезьяна, а похвалу понимает... А чего ты такой волосатый? Кто у тебя был папаша?

 – Тарзан, – ответил я.

 Бобби уже сидел в машине Льюиса. Я взял карту со стойки, утыканной картами, и крикнул:

 – Бобби, давай заедем, заберем лодку!

 – Ни за что на свете! – отозвался он. – Пускай остается здесь. Я больше не хочу ее ни видеть, ни прикасаться к ней! Даже от запаха этой штуки меня мутит. Ну ее к черту!

 – Нет, Бобби, – возразил я. – Мы поедем и заберем ее. Езжай за мной. Мы управимся очень быстро.

 Когда мы подъехали к реке, я, увидев, что в байдарке играют какие-то дети, подумал, что это хороший знак – значит, помощника шерифа Квина поблизости нет. К тому же, дети наверняка отмыли лодку от блевотины, оставленной Льюисом. Я прогнал детей из байдарки и осмотрел корпус. Он был весь во вмятинах, со следами ударов о камни не только на днище, но и на боках, причем в некоторых местах – вплоть до планшира. Глядя на все эти отметины, я снова переживал удары, которым подвергалась байдарка. Я обнаружил и две дырки – небольшие дырочки – расположенные рядом друг с другом по центру лодки; я подумал, что лодка оставалась бы на плаву, даже получив еще несколько таких пробоин – но не слишком много.

 Мы уже собирались поднимать лодку, чтобы установить ее на машине, когда я случайно взглянул через реку на противоположный берег. Там, среди деревьев, передвигались какие-то люди; за деревьями и кустами пряталось небольшое кладбище – я на него не обратил бы внимания, если бы не увидел люден.

 Я спросил детей, которые продолжали стоять рядом:

 – Там кого-то хоронят?

 – Не-а, – сказала одна девочка, вся вымазанная в грязи. – Ну, тех всех, кто лежит на кладбище, перенесут в другое место. Когда будет дамба, тут все зальет. Вот их и выкапывают.

 Я и так догадывался, что наблюдаю не похороны – люди перемещались слишком активно. Но то, что сказала девочка, прозвучало неожиданно. Я стал присматриваться и увидел зеленые гробы, поставленные один на другой; двое мужчин время от времени исчезали под землей и потом одновременно появлялись, явно что-то поднимая.

 – Странно, что все тут зальет водой, – сказал я, обращаясь к Бобби.

 – Странно, странно. Ради Бога, Эд, поехали уже, поехали отсюда!

 Мы подняли байдарку и, спотыкаясь и раскачиваясь, поднесли ее к машине, взгромоздили на крышу, потом привязали к раме.

 – Поезжай впереди, Бобби. Ты же знаешь, где живет Льюис? Расскажи его жене, что произошло, но помни нашу версию. Она накормит тебя и приголубит. И позвони Марте, скажи, что я еду домой.

 – Я скажу, что нужно, – сказал он. – Не волнуйся, такое не забывается.

 Я подошел к воде, наклонился и, зачерпнув воду из реки, напился.

 * * *

 Возвращаться было легко и приятно, хотя я ехал в машине погибшего человека, и все в ней напоминало о нем. Машина – в прекрасном состоянии, мотор работает ровно, в салоне чисто и прибрано; на ветровом стекле приклеена маленькая эмблема компании, в которой Дрю работал. Нужно было отрешиться от всего, что окружало меня в машине, и отдаться красоте местности, по которой я проезжал; из этой красоты нужно было выстроить свой собственный, тихий внутренний мир. Через четыре часа я, оставив позади фермерские районы и придорожные рекламные щиты, призывающие обратиться к Богу, въехал в царство мотелей, заезжаловок; чувствовалось, что я уже совсем недалеко от города. И все время, пока я ехал, у меня перед глазами стояла река. Я видел, как она обрушивается на меня, прорываясь между глыбами камня, – и тогда я невольно нажимал на педаль газа. Я видел извивы реки, с медленно текущей водой, темно-зеленые участки с водой почти неподвижной; деревья и скалы по берегам, мосты, дающие надежду...