Остров Крым

Татьяна Лунина, на сей раз в твидовой деловой тройке с улицы Сент-Оноре, изображала при помощи суженного взгляда эдакую щучку-сучку, зорко следила за перемещениями в толпе своего Андрея. Роль, которую она тут играла, приятно щекотала самолюбие: вроде бы никто, вроде бы случайный гость ни к селу ни к городу, но в то же время почти все знают, что она здесь ой-ой как не случайна, что она здесь вот именно первая дама и что за костюм на ней, из чьих рук получен. Ситуация пьянящая, и «щучку» играть интересно… Как вдруг во время разговора с бразильским дипломатом она поймала на себе внимательнейший, анализирующий взгляд некой незнакомой персоны. Вдруг ее под этим взглядом пронзило ощущение зыбкости, неустойчивости, полнейшей необоснованности ее сегодняшней вот такой уверенной и приятной позиции… близость непредсказуемых перемен. Лучникова кто-то отвлек, мужа кто-то заслонил, малознакомая персона надела задымленные очки, «латинский любовник» из Бразилии с удивлением обнаружил рядом с собой вместо международной курвы растерянную русскую провинциалочку.

Тут как раз началось суетливое движение – прибыли, прибыли! Кто прибыл? Не кто иной, как товарищ Протопопов! Такой чести никто даже и не ждал. Наиболее, пожалуй, энергетическая личность в компании усталых его коллег. Невероятное оживление в зале – что бы это могло означать? Вошли телохранители и быстро смешались с толпой. Борис Теодорович Врангель в партийном рвении, не хуже любого секретаря обкома, ринулся навстречу гостю. У Протопопова был маленький, гордо поднятый в классовом самосознании подбородочек.

Врангелю, как своему по партийной иерархической этике, ткнул, не глядя, руку, зато шефа «Курьера», как представителя временно независимых «прогрессивных кругов планеты», облагодетельствовал улыбкой и значительным рукопожатием.

– Вот, удалось вырвать десяток минуточек, – любовь к уменьшительным жила, оказывается, и на московском Олимпе, – очень много сейчас работы в связи с надвигающимися… – чем? чем? что надвигается? легкий ступор в толпе – надвигающимся юбилеем… – отлегло – каким юбилеем? – не важно, дело обычное – юбилейное, – однако решил засвидетельствовать… газету вашу читаю… не все в ней, уж извините, равноценно… однако в последнее время… да-да, читаю не без интереса… – пауза, улыбка, понимай, как знаешь, – мы всегда приветствовали развитие прогрессивной мысли в… – да неужели же произнесет слово «Крым», неужели что-то сдвинулось? – в Восточном Средиземноморье… – нет, ничего не сдвинулось, нет? ничего не сдвинулось? может быть, все-таки чуточку хоть что-то? Подано шампанское – прозрачнейший, драгоценный «Новый Свет», цвета предзакатного неба. Товарищ Протопопов сделал глоток и щелкнул языком – оценил! По слухам, ОНИ ТАМ если уж и пьют что-то, то лишь это. От предложенного калача с икрой отказался с мягким юмористическим ужасом – слежу, дескать, за фигурой. Нет-нет, что-то все-таки сдвинулось: такая человечность!

– Мечтаем о том дне, Тимофей Лукич, когда наша газета будет продаваться в Москве рядом с «Известиями» и «Вечеркой», – громко сказал Лучников.

Замерли все. Даже «букетики» застыли в красивых позах. Лишь «волкодавы» из охраны продолжали свое дело – бесшумную зрительную инспекцию. Товарищ Протопопов сделал еще глоток. Чудесная возможность – комплимент «Новому Свету», и дерзость Лучникова отлетает в анналы политических бестактностей. Все ждут. Пощелкивают исторические мгновения.

– Это зависит от… – товарищ Протопопов улыбается, – от взаимности, господин Лучников… – Поднимается накат сдержанно-возбужденного шепота. – Я ведь сказал, что не все в вашей газете равноценно, не так ли?.. – Так, так, вот именно так и было сказано, за руку товарища Протопопова не поймаешь. – Так вот, в дальнейшем все, конечно, будет зависеть от взаимопонимания… – «букетики» просияли, чувствуя всеобщую нарастающую экзальтацию, – планета у нас одна… море у нас одно, товарищи… много у нас общего, друзья… – все тут разом улыбнулись общей, открытой улыбкой, – но много и разного, господа… – улыбка погасла – не вечно же ей сиять, – итак, я поднимаю бокал за взаимопонимание!..

Крепчайшее рукопожатие временно независимым силам планеты; строгий одобряющий взгляд Врангелю, и, не торопясь, понимая и заботы охраны, подготавливающей путь, и сохраняя, естественно, классовую солидность, товарищ Протопопов отбыл.