Остров кукол

— Значит, похищение? — Вообще говоря, похищения людей с целью наживы были в Мексике серьезным бизнесом и случались чуть ли не ежедневно. Потому-то люди вроде Хесуса частенько нанимали себе телохранителя или даже двух, прежде чем появиться на широкой публике. Даже я запросто мог стать жертвой похитителей — по той простой причине, что я иностранец. Поэтому я никогда не сажусь в машины к таксистам-частникам. Мне говорили, что в год здесь случается примерно две тысячи похищений. И эта статистика еще занижена: многие случаи не предаются огласке, поскольку люди здесь слабо верят в доблесть полиции. — Думаешь, кто-то мог последовать за ним сюда, в этакую даль, просто чтобы похитить?

Нитро пожал плечами:

— Несколько часов гребли за вполне приличные деньги, почему бы и нет?

— Тогда что произошло с Люсиндой?

— А что с ней?

— Если Мигеля забрали похитители, — сказал я, отводя с дороги мокрую ветку, — что тогда случилось с ней?

— А кто сказал, что целью похищения была не она? Вполне возможно, она происходит из семьи даже более зажиточной, чем семья Мигеля.

К несчастью для парня, он оказался не в то время и не в том месте. Возможно, они забрали обоих. Или прикончили девушку. Когда нет свидетелей…

Нитро резко остановился. Я выглянул из-за его плеча: впереди, с левой стороны, виднелся пруд.

Нитро приложил к губам палец, и уже молча мы двинулись дальше. Пройдя с два десятка ярдов, он выругался шепотом и ускорил шаги.

Я не отставал, силясь уразуметь, что могло так его встревожить.

И еще через секунду увидел распростертое тело.

5

Мы вышли на прогалину, где Мигель с Люсиндой устроили свой лагерь. С дюжину кукол — или даже с пару дюжин — болтались на ветвях под натиском дождя и ветра; стеклянные глаза и выразительные улыбки были чересчур реалистичны. Два рюкзака, зеленый и оранжевый, и два туго скатанных спальника сложены на траве вокруг ствола кедра. Рядом раскидана одежда: шорты, футболка, семейные трусы, платье, кружевной лифчик, шелковые трусики…

В самом центре поляны лежал Мигель — во всяком случае, я решил, что это именно он. Он лежал лицом вниз, полностью обнаженный, вся спина покрыта колотыми, кажется, ранами. Запекшаяся кровь покрывала всю его кожу от затылка до ягодиц.

Эта ужасающая картина заставила мое сердце пуститься вскачь. Ноги сделались ватными, словно уже не могли выдерживать мой вес. Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов.

Он мертв. Мигель теперь ничто — мертвечина, груда гниющей требухи.

Нитро встал на колени рядом с телом, по которому вовсю ползали мухи. До этого я и не замечал их истошного жужжания, а теперь этот гул, громкий и раздраженный, заполонил собою, кажется, весь воздух без остатка. То же и с запахом. Я не чувствовал его прежде. Теперь же он врезался в меня как грузовик без тормозов: тяжелое земляное зловоние, запах червей и личинок.

— Одиннадцать, — сказал Нитро, изучив раны на спине у Мигеля. — Кто-то пронзил его одиннадцать раз. Похоже, орудовали ножом с зубцами на лезвии.

Поделившись этим наблюдением, Нитро перекатил тело на спину.

— Чтоб меня… — обронил я тихо. Хотел отвернуться, но не мог. Меня заворожили, пригвоздили к месту вся эта патология и жестокость.

У паренька не было глаз.

В следующий миг из левой окровавленной глазницы поспешила выбраться потревоженная многоножка с усиками-антеннами на сплющенной голове. Перебирая сонмищем ярко-желтых лапок, ее гибкое, лаково-черное тельце соскользнуло по некогда симпатичному лицу на устланную хвоей землю. Многоножка спешила скрыться под слоем палой листвы.

Нитро обратил ко мне озабоченное, хмурое лицо:

— Сдается, что мы по самые уши в дерьме, чаво…

1955

1

Патрисия Диас вошла в школу Марии через парадные двери, стараясь не обращать внимания на страхи, терзавшие ее все время после вчерашнего звонка директора школы. Патрисию и прежде вызывали в школу, чтобы обсудить успеваемость дочери, насмешки над нею или другие чувствительные темы. Как бы то ни было, до сих пор все встречи назначали учителя Марии, и еще ни разу — школьный психолог.

Секретарша в приемной объяснила, как пройти в кабинет психолога, и уже через несколько минут Патрисия стучала в дверь с бронзовой табличкой «Доктор Лола Кавазос».

Дверь открылась, и женщина в платье цвета шампанского улыбнулась ей:

— Сеньора Диас? — Мальчишеская стрижка и дружелюбные манеры. Женщина вскинула ладонь, выставив ее вперед: — Я доктор Кавазос.

— Добрый день, — поздоровалась Патрисия, пожимая эту руку.

— Входите, прошу вас. Я так рада, что вы нашли время встретиться. Могу ли я предложить чашку чая?

— Не нужно, благодарю вас.

— Присаживайтесь, — женщина показала на стул по одну сторону стола, сама же устроилась по другую. — Как вы сегодня?

— Нервничаю немного…

— Понимаю. Тогда позвольте сразу перейти к сути. Я хотела поговорить с вами о вашей дочери, Марии. В частности, о том, как она справляется с учебой в четвертом классе. С начала, однако, позвольте мне заметить, что на прошлой неделе я имела удовольствие пообщаться с нею и провести какое-то время вместе. Она очень хорошо воспитана.

Патрисия улыбнулась: