Остров «Мадагаскар»

Он посмотрел на себя в зеркало, наладил дыхание и попросил:

— Ал, соберите команду. Кофе бы мне…

Инженер подал термос. Встал рядом с Хайдаровым и. сутулясь, смотрел на него сверху вниз. Конечно, он понял — чью запись изучал куратор, и хотел знать, что сказала окаянная машина, которая все успела — заделать пробоину, выставить курс, вызвать врача, и еще тысячу дел, кроме одного. Опознать труса, который шагнул через бьющееся в судорогах тело и скрылся в каюте, поставив под сомнение честь обожаемого командира. Мужской пансион, подумал Хайдаров. Кого-то надо обожать, — иначе кого-нибудь возненавидишь…

Он допил кофе. Встал, проговорил сочувственно:

— Неважная история, а? Ну, как-нибудь обойдется.

Из третьего уровня рубки доносились голоса — экипаж собрался по его приглашению. Все? — спросил себя Хайдаров. Все. Можно идти. И он пошел вниз, по дороге внушая себе, что надо остерегаться приступа болтливости, почти неизбежного после сеанса по Ямпольскому.

Уима он узнал сразу. Весь космос знал это желто-коричневое лицо с треугольным, лихо приплюснутым носом и дьявольски умными и живыми глазами. Сущий бес. Сейчас он скромно помещался в левом гостевом кресле, рядом — словно бы для пущего контраста — с бело-розовым, румяным, синеоким Красновым, первым штурманом, тот дружески кивал Хайдарову. Справа сидел седой щеголь Бутенко — врач, пассажирский помощник, кибернетист. Восседал, подбоченившись, словно опираясь на. невидимую саблю. Напротив, в кресле подвахтенного штурмана, рядом с Жерменом, торчал, как Будда — прикрыв глаза, — необыкновенно крепкий японец, мускулистый до уродливости. Первый инженер и физик, Киоси Такэда… А какая любопытная команда, словоохотливо подумал Николай. Словно их нарочно подобрали по принципу внешней несхожести, даже вот Уим и Албакай, малийцы, будто принадлежат к разным расам — и нос, и Глаза, и цвет кожи другой. Да что внешность — характерологически все они совершенно разные, эк они сидят рядом, рыжий живчик Марсель и каменный Будда Такэда, думал Хайдаров.

Вежливым до изысканности, мановением руки Грант Уим направил его к почетному командирскому креслу. Проговорил:

— Рад приветствовать вас на борту, куратор… Несколько секунд, если разрешите… где танкер. Марсель?

Так и есть, ресурс на исходе, подумал Николай, скандалят теперь с Заправочной базой… Давно я не видел такой синтонной группы — внутренне согласованной, гладкой. Что же, лучшим экипажем Межплатранса не становятся за здорово живешь. Полная синтонность, думал он. разглядывая космонавтов профессиональным кураторским взглядом — бесстыдным взглядом, как он сам считал, всегда стараясь смягчить и замаскировать его. — улыбкой, прищуром, поворотом головы, Асы. Биллиардеры. Вон — у Краснова уже два значка, два миллиарда километров. И у командира два. Вся команда — с личными значками: «Грант Р. Уим, командир», «Ксаверы Д. Бутенко, пасс. помощник, врач» и так далее. Впервые вижу, чтобы весь экипаж носил личные значки. Каски — форменные и новые, комбинезоны первого срока и так далее, и так далее. Безупречная стрижка. У всех. Черт знает что! Нельзя же предположить, что все шестеро — одинаковые аккуратисты, на шестерых мужчин обязательно окажется один неряха, минимум…. А, вот и он. Марсель. Нечисто брит, и ногти… Но тянется, тянется… За кем? По-видимому, за Уимом. «Серого кардинала», — неофициального лидера —здесь нет, вы уж извините… Если судить по стрижке, каскам и манжетам, командира Уима любит его экипаж, а если судить по другим приметам, то и Оккам, и еще, наверно, половина пассажиров. Счастливчик Уим… Шерну тоже считали счастливчиком…

— Заправочная, здесь командир «Мадагаскара», — говорил Уим. — Где танкер, будьте любезны ответить?

Его голос и лицо были так же безупречно вежливы, как и слова, с которыми он обращался к Заправочной базе, должно быть, изрядно ему надоевшей. Он всегда таков. Понимает ли он, что его безупречность обернулась скверной стороной, педантизмом, спутником любой безупречности?.. Заправочная загудела низким контральто: «Дорогой Грант, ваш внеочередной запрос поступил всего два часа назад, мы здесь не волшебники!» А, блондинка-англичанка, диспетчер, узнал Хайдаров. Как ее зовут? Грейс? Айрин? Что-то классическое, с буквой «р»… Она права, вот что интересно! Не Грант Уим, а юная Айрин с Заправочной. Они не волшебники и они не виноваты в том, что Уим подвесил на орбите семьдесят человек и требует внеочередной танкер, требует срочно, и правильно делает. Космос беспечности не прощает. В космосе нельзя жить на неприкосновенном запасе, а после рейса на «Мадагаскаре» Остался только эн-зе рабочего тела и, не дай бог, кислорода.

— … Дорогой Грант, мы стараемся, — сказала Айрин.

— Благодарю. Ждем, — сказал Уим и устало улыбнулся Хайдарову. — Простите меня, куратор. Итак, мы в вашем распоряжении. Прошу вас, задавайте вопросы, какие считаете нужными.

— Спасибо, командир. Начнем. Доктор Бутенко. Оккам меня информировал, но я хочу знать ваше мнение. Смерть наступила до или после закрытия последнего люка?

— До, — сказал Бутенко.