Остров Медвежий

Когда я вернулся в кают-компанию, шел уже четвертый час. Начало смеркаться. Лонни и оба его спутника, должно быть, давно нагнали Отто. Пора бы им и вернуться, подумал я. Мэри, по ее словам успевшая перекусить, подала мне жаркое с картофелем, приготовленное из замороженных полуфабрикатов. На лице ее была тревога. Причин для беспокойства у нее хватало, но я знал, чем она озабочена в данную минуту.

— Куда же они запропастились? — проговорила девушка. — С ними что-то случилось.

— С ними все в порядке. Просто дорога оказалась длиннее, чем они рассчитывали, только и всего.

— Хорошо бы, а то темнеть начинает и снег повалил... — Замолчав, Мэри с осуждением посмотрела на меня. — Уж больно вы умный.

— Очень хочется быть умным, ей-богу, — признался я, отодвинув тарелку, к которой почти не притронулся, и поднялся из-за стола. — Спасибо. Дело не в вашем кулинарном искусстве, просто есть не хочется. Я буду у себя в комнате.

— Смеркается, — опять сказала она невпопад.

— Я ненадолго.

Сев на койку, я осмотрел свою добычу. Долго разглядывать ее было некогда, да и незачем. Платежные ведомости были красноречивы, но еще красноречивее оказалась связь между записями в чековой книжке Отто и банковской книжкой Гуэна. Однако самым любопытным предметом, пожалуй, оказалась крупномасштабная врезка, изображающая залив Эвьебукта. Разглядывая карту, я стал размышлять обо всем, что связано с отцом Мэри Стюарт. И вот в эту минуту вошла сама Мэри.

— Там идут какие-то люди.

— Кто именно?

— Не знаю. Уже темно, и снег валит.

— И откуда?

— Оттуда. — Мэри ткнула в южном направлении.

— Это, должно быть, Хендрикс и «Три апостола». — Завернув бумаги в полотенце, я протянул их девушке. — Спрячьте это у себя. — А затем, перевернув вверх дном свой медицинский чемоданчик, я извлек из кармана шоферскую отвертку и начал отворачивать четыре винта, служившие в качестве подставки.

— Хорошо, хорошо. — Помолчав, Мэри спросила: — А вы мне не объясните, в чем дело?

— Бывают такие бессовестные люди, которым ничего не стоит порыться в чужих вещах. Особенно моих. Разумеется, в мое отсутствие. 

Я снял основание и стал вытаскивать плоский металлический ящик, который был вмонтирован в днище чемоданчика.

— Вы уходите, — произнесла Мэри монотонным голосом. — Куда?

— Не в кабак, можете быть уверены. — Вынув черный ящик, я протянул его девушке. — Осторожно. Он тяжелый. Спрячьте и это, да как следует.

— Но что же...

— Торопитесь. Я уже слышу голоса.

Она поспешно ушла к себе в спальню. Привинтив днище на прежнее место, я направился в кают-компанию, где уже находились Хендрикс и « Три апостола».

Судя по тому, как они хлопали в ладоши, чтобы восстановить кровообращение, прихлебывая при этом горячий кофе, который Мэри оставила на печке, все четверо были более чем счастливы, вернувшись в жилой блок. Но когда я сообщил им о смерти Джудит Хейнс, все сникли. Как и остальные члены съемочной группы, особо теплых чувств к покойной они не питали, но их потряс сам факт смерти знакомого им человека. Хотя это и было, по их мнению, самоубийство, оно произошло в момент, когда не изгладились еще недавние кошмарные события. Никто из четверых не успел опомниться, как двери распахнулись и в помещение, шатаясь, ввалился Отто. Словно задыхаясь, он ловил ртом воздух, готовый вот-вот свалиться от изнеможения. Я посмотрел на него с деланным участием.

— Не надо, мистер Джерран, не стоит принимать это так близко к сердцу, — сочувственно произнес я. — Я знаю, известие было для вас ужасным ударом...

— Где она? — хрипло проговорил он. — Где моя дочь? Каким образом, черт побери...

— Она у себя в комнате. 

Отто хотел было пойти в спальню Джудит, но я преградил ему путь.

— Одну минуту, мистер Джерран. Я должен сначала взглянуть... Сами понимаете.

Он посмотрел на меня исподлобья, затем нетерпеливо кивнул в знак того, что он понимает, хотя я и сам не знал, что именно следует понимать, и проговорил:

— Только поживей.

— Несколько секунд, не больше. — Посмотрев на Мэри Стюарт, я произнес: — Налейте мистеру Джеррану бренди.

На все, что мне нужно было сделать в комнате Джудит Хейнс, ушло не больше десяти секунд. Я не хотел, чтобы Отто заинтересовался, почему так заботливо завернуты в ткань бутылка и пузырек. Держа обе емкости за горлышко, я осторожно размотал полотенце, поставил бутылки на видное место и позвал Джеррана. Послонявшись по комнате с подобающим выражением скорби, издавая при этом жалобные звуки, он не стал протестовать, когда я взял его под руку и стал убеждать, что в этой комнате ему не стоит оставаться.

— Разумеется, самоубийство? — спросил он меня в коридоре.

— В этом нет никакого сомнения.

— Господи, как я казню себя... — вздохнул он.

— Вам не в чем себя упрекнуть, мистер Джерран. Вы же сами знаете, как она переживала, узнав о смерти мужа. Обыкновенная старомодная тоска.

— Хорошо иметь рядом такого человека, как вы, в столь трудные минуты, — изрек Отто.

Я скромно промолчал, подведя его к столу, где для него был приготовлен стакан бренди, и спросил:

— А где остальные?

— С минуты на минуту придут. Я бежал впереди.