Остров метелей

Резкий ветер ударил в лицо, инстинктивно обращенное к северу. Но север был чист. Только звезды ярко блестели на темном небе. Зато на западе поднимались из-за горизонта два гигантских луча. Они занимали почти четверть небосвода. У основания цвет их был молочно-белый и резко выделялся на темном небе. По мере удаления от горизонта свет постепенно бледнел и наконец рассеивался совершенно. Форма лучей напоминала старинные китайские двуручные мечи. Сквозь них просвечивали звезды. Казалось, что какой-то искусный мастер затейливо украсил эти мечи алмазами. Как завороженный, наблюдал я за ними. Они то сближались, то вновь удалялись друг от друга, — словно невидимый великан, скрывшись за горизонтом, держал их в руках и сравнивал — который лучше.

Скоро мне показалось, что стало значительно светлее. Я принялся искать источник света. Прямо на востоке между темными облаками горела ярким желтым огнем узкая щель Не успел я разглядеть подробности, как из-за облака, несколько выше щели, невидимая рука выбросила целый сноп лучей, напоминающий полураскрытый веер. Нежнейшие оттенки цветов — малинового, желтого, зеленого и пурпурового — раскрашивали его. Лучи каждое мгновение меняли свою окраску: тот, что секунду тому назад был малиновым, сейчас горел пурпуром, а через мгновение вдруг становился нежно-желтым и тут же превращался в фосфорически-зеленый. Уследить за сменой красок было невозможно. Почти четверть часа продолжалась эта непередаваемая по красоте игра света. Лучи несколько раз вытягивались, доходили почти до зенита, затем падали в южную часть неба и снова росли. Наконец расцветка их стала бледнеть Они сблизились — небесный веер закрылся и через несколько минут превратился в огромное белое страусовое перо круто завернутое к югу. Вслед за этим из основания пера выросло новое, такое же пышное, и легло параллельно первому Оба они слегка колебались, удлинялись и снова сокращались, сохраняя свою форму примерно в течение получаса на западе мечи оторвались от горизонта и образовали три узкие бледные полосы, неподвижно повисшие на небосклоне. Яркие краски, только что фантастически расцветившие небо, померкли. От прежней феерической картины остались только блеклые мазки.

Я посмотрел на часы. Было ровно 10. Час прошел незаметно Свежий норд насквозь пронизывал мою легкую суконную куртку. Продрогший, радостный и возбужденный я вернулся в дом. Но уютная, теплая комната показалась скучной, тесной и душной. Раскрытые книги не манили. Я был слишком полон тем, что видел на небе. Озноб скоро прошел, и я, одевшись как следует, опять вышел на улицу.

Глава VI

Праздник обоснования. — Во льдах на вельботе. — Нарты на колесах. — Тяжелый путь. — Суп из чайки. — Песцы. — Наш первый медведь. — Неделя дурной погоды. — Борьба с суевериями

Еще 30 августа, выдавая эскимосам стройматериалы, я объявил им, что, как только они кончат ставить яранги, мы организуем праздник в честь нашего обоснования на острове. Известие было принято с восторгом, и сейчас каждый по-своему готовится к празднику: кто пристреливает винчестер, кто занимается подготовкой к бегу, кто — еще чем-то.

В программу праздника мы включили: объявление приказов уполномоченного Далькрайисполкома, раздачу подарков принимавшим участие в работе, призовую стрельбу, призовые бега, борьбу, угощение, танцы, музыку, песни.

12 сентября 1926 года. Утро выдалось хорошее, солнечное. Над домом развевается красный флаг. Скурихин над своей хибаркой тоже повесил небольшой флаг. И яркие пятна полотнищ оживили коричневато-серый ландшафт, придали колонии нарядный праздничный вид. У склада собрались эскимосы. Многие из них умылись, пригладили волосы. Вместе с мужчинами приходят женщины и дети.

Павлов раскладывает на моржовой шкуре подарки: муку, чай, бусы и жевательную резинку. Настроение у всех приподнятое. Внимание эскимосов в первую очередь привлекает резинка, затем нитки разноцветных бус, в последнюю же очередь предметы более ценные — чай и мука.

Зачитываю и тут же поясняю приказы. Переводят Павлов и Нноко. Слушатели одобрительно кивают головой и повторяют: «Пинех'тук'» (Хорошо).

Потом начинается раздача подарков. Резинку эскимосы тут же распечатывают и отправляют в рот, извлекая из-за щеки жевательный табак. Остальные подарки они уносят в яранги. Самым старательным работникам — Иероку и Аналько я подарил китайские глиняные чашки, расписанные золотом. Чашки переходят из рук в руки, вызывая восторженные восклицания.

Оживление еще более возрастает, когда Павлов показывает третью такую же чашку и объявляет, что вместе с кирпичом чая она будет отдана в качестве приза лучшему стрелку. Колония превращается в вооруженный лагерь. Начинается призовая стрельба. «Золотая» чашка достается Нноко, не сделавшему ни одного промаха. Второй приз получает Иерок.