Остров мужества

— Тятя! — только и успел, крикнуть Ванюшка. Ответный крик послышался из дома. Дверь распахнулась, и Фёдор босой, без малицы, с удивительным проворством прыгнул от порога, заслонил собой мальчика и взмахнул рогатиной.

Алексей не поспел за ним. Фёдор не даром смолоду славился знатным медвежатником. Удар пришёлся метко. Медведь зарычал оглушительно и всем телом, налегая на рогатину, повалился в снег, загребая передними лапами. Но Фёдор поскользнулся босой ногой и не успел отскочить. Одна лапа зацепила его, подтащила, и огромная туша, распластавшись, затихла на нём.

Степан отошёл недалеко, прибежал на крик и рычанье. Вдвоём с Алексеем они отвалили медведя, вытащили Фёдора. Он ещё дышал, открыл глаза, но сказать ничего не мог.

— Федя! — выговорил Алексей, стал на колени и низко поклонился ему.

Фёдор молча, с беспокойством, повёл вокруг себя глазами. Степан понял.

— Ванюшка, — позвал он, — подойди скорей, покажись, что ты живой.

Но Ванюшка стоял неподвижно, точно не понял, что случилось.

Кормщик взял его за руку, подвёл.

— Жив он, Федя, — проговорил, — жив твоей милостью.

И тут Фёдор вдруг улыбнулся тихой светлой улыбкой, посмотрел на мальчика, закрыл глаза и больше их не открывал.

Алексей с трудом оторвал от него плачущего Ванюшку.

— Не трожь, — сказал. — За тебя он душу свою отдал, легко ему помирать.

Похоронили Фёдора у моря, в небольшой пещере. Два дня трудились, вход завалили тяжёлыми камнями, чтобы ошкую туда не вздумалось пробраться.

Крепко горевали о нём зимовщики, да и опасались, чтобы Ванюшка от тоски не пошатнулся здоровьем, очень он долго в себя прийти не мог: по ночам плакал, Фёдора звал. Если бы дело к зиме было, может, и не оправился бы. Но шла весна, и постепенно тоска мальчика утихла.

Глава 16 ВСТРЕЧА С НЕРПОЙ

Четвёртую зиму встретили зимовщики на Груманте, она пришла, как и прежние, с туманом, с морозом и буранами, будто солнцу и хорошей погоде не хотелось двигаться, из тёплых стран в такие неприютные места.

Но сегодня день выдался на редкость: на голубом небе ни облачка, снег на солнце так сиял, что зимовщики без деревянных «очков» с прорезями для глаз и не пробовали выглянуть из избы. Кругом, куда ни глянешь, журчит вода, ручьи бегут и по снегу и под снегом. А на солнечной стороне во многих местах уже и земля проглянула, хоть не травой — мохом покрытая, но зимовщики и тому рады: всё не снег и не лёд.

Ванюшка шёл быстро, но вдруг остановился: на бурой земле засветилось что-то ярко-жёлтое. Цветок! Крошечный полярный мак. Пригрелся в хорошо защищённом от ветра местечке и всеми лепестками радуется солнцу. Ванюшка осторожно опустился на колени. Цветок как из чистого золота кованый! Сорвать не решился: завянет без толку. А сюда и другой раз придёшь, на него полюбуешься.

Посмотрел, оглянулся и встал: «Ладно, Степан не видит. Просмеет: „Скажет, за делом пошёл, а на цветок загляделся“. Нет, Степан смеяться не станет, сам всему живому рад. Фёдор, вот бы кто…» Но Ванюшка вдруг в своих мыслях себя перебил, головой махнул. «Да, был… А всё лучше пускай бы жил, не помирал. И под конец-то вовсе не такой был. Жалко Фёдора. Домой возвернёмся, а он один, в чужой земле лежит…»

Ванюшка вздохнул, поправил лук за спиной, колчан у пояса, зорко глянул по сторонам и зашагал дальше. Шёл уверенно к знакомому заливу. Там, зимовщики давно приметили, каждая буря много плавника на отмели выкидывает. Отец наказал поискать — не найдётся ли железа: единственный топор за четыре года сработался и нужно сковать новый.

Дорога по талому снегу вела вдоль берега. Здесь! Ванюшка тяжело перевёл дух, откинул капюшон малицы. Жарко. Ещё бы! Снег весь зёрнами под ногами рассыпается, водой насквозь пропитался. На лыжах идти уже нельзя, а без лыж ноги выше колен в мокрую снеговую кашу проваливаются.

Ванюшка немного постоял ещё, спуск к заливу трудный, очень крутой. Залив сам длинный, глубоко в берег врезался, и скалы вокруг него крутые, прямо из воды растут. Только в самом конце небольшая отмель, и на ней плавника целые груды навалены. Ванюшка подивился: как вода ухитрилась сквозь узкий проход такую уйму протащить?

А это что? Ванюшка пригнулся, из-за камня вниз заглянул: на отмели, около ёлки, вырванной с корнем, нерпа лежит, пригрелась на солнышке, нежится. Солнце ещё не очень щедро греет, но она и такому рада. В первую минуту Ванюшка потянулся было к луку за спиной, но тут же руку опустил: что, у нас мяса не хватает? Налюбуюсь, дома потом такую из корня елового вырежу. Тихонько он стал по круче спускаться на берег.

Как ни осторожно пробирался, а нерпа приметила, повернулась быстро — и словно её тут и не было, даже вода не всплеснулась. Но далеко не отплыла — любопытный зверь. Тут же из воды показалась круглая головка: что, мол, такой неизвестный тут делает?

Ванюшка сразу за кучей плавника пригнулся, начал тихонько насвистывать, как его Степан учил.

Нерпе стало ещё занятнее: тихо-тихо поднырнула и опять из воды выставилась торчком, поближе, круглая головка смешно вертится во все стороны, присмотреться и прислушаться хочет.