Остров на краю света

— Но это же глупо, — смеясь, сказала я. — Он же должен понимать, что ни один человек не может переместить такое количество песка. Это приливы. Приливы и течения. Вот и все.

Сестра Экстаза вернулась к своему пакетику сладостей. Увидев, что я на нее гляжу, она протянула его мне.

— Ну, Бриман, значит, не думает, что это глупо, — добродушно сказала она. — Бриман думает, что кто-то крадет у него пляж.

Сестра Тереза кивнула.

— Почему бы нет? — прочирикала она. — Такое и раньше случалось.

17

Март принес высокие приливы, но вместе с тем и хорошую погоду. Дела процветали: Оме выручил хорошие деньги за зимние овощи и собирался на будущий год посадить гораздо больше; Анжело, слегка подремонтировав свой бар, открыл его снова и вовсю обслуживал посетителей, даже уссинцев, а концерн Геноле — Бастонне поставлял ему устрицы; Ксавье начал ремонтировать заброшенный коттеджик возле Ла Буша и несколько раз был замечен прогуливающимся под ручку с Мерседес Просаж; даже Туанетта выручала неплохие деньги на паломниках, посещающих святую Марину на мысе Грино, — святая стала пользоваться популярностью у уссинцев постарше с тех пор, как началось затопление.

Однако не все перемены были к лучшему. Союз Геноле и Бастонне временно пошатнулся, когда Ксавье кто-то подстерег на пути из Ла Уссиньера домой с деньгами за очередную партию омаров. Трое мужчин на мотоциклах остановили его сразу за деревней, разбили ему очки, сломали нос и забрали двухнедельную выручку. Ксавье не узнал никого из нападавших, потому что они все были в мотоциклетных шлемах.

— Тридцать омаров по пятьдесят франков за штуку, — стонал Матиа, обращаясь к Аристиду. — А твой внук их так просто взял и отдал!

Аристид ощетинился.

— Думаешь, твой внук лучше справился бы?

— Мой по крайней мере сдачи дал бы, — ответил Матиа.

— Их было трое, — пробормотал Ксавье, еще более робко, чем обычно, — без очков он выглядел нелепо и был похож на кролика.

— Ну и что? — ответил Матиа. — Ты что, бегать разучился?

— От мотоцикла-то?

— Это наверняка уссинцы, — умиротворяюще сказал Оме, видя, что назревает драка. — Ксавье, они что-нибудь говорили? Хоть что-нибудь, по чему можно было бы догадаться, кто они?

Ксавье покачал головой.

— А мотоциклы? Их-то ты должен был узнать?

Ксавье пожал плечами.

— Может быть.

— Может быть?!

В конце концов Ксавье, Гилен, Аристид и Матиа все вместе отправились в Ла Уссиньер потолковать с Пьером Лакруа, единственным полицейским на острове, потому что ни одна сторона не могла передоверить другой правдивое изложение фактов. Полицейский им вроде бы посочувствовал, но не выразил особого оптимизма.

— На острове столько мотоциклов, — сказал он, отечески похлопав Ксавье по плечу. — Может, это вообще кто-нибудь с материка приехал на один день, на пароме.

Аристид покачал головой.

— Это были уссинцы, — упрямо сказал он. — Они знали, что мальчик несет деньги.

— Это знал любой саланец, — ответил Лакруа.

— Да, но тогда Ксавье узнал бы мотоциклы…

— Я вам очень сочувствую. — Это был окончательный отказ.

Аристид взглянул на Лакруа.

— Один из мотоциклов был красной «хондой», — сказал он.

— Это распространенная модель, — ответил Лакруа, не глядя на него.

— Кажется, у вашего Жоэля тоже красная «хонда»?

Воцарилось внезапное, угрожающее молчание.

— Бастонне, вы хотите сказать, что мой сын… мой сын… — Лицо Лакруа за усами побагровело. — Это злобный поклеп. Скажите спасибо, что вы старик, Бастонне, и что потеряли собственного сына…

Аристид вскочил, сжимая палку.

— Мой сын тут совершенно ни при чем!

— Мой тоже!

Они смотрели друг на друга — Аристид побелел, Лакруа побагровел, и оба тряслись от ярости.

Ксавье взял старика за руку, чтобы тот не упал.

— Дедушка, не стоит…

— Убери руки, э!

Гилен мягко взял его за другую руку.

— Мсье Бастонне, пожалуйста, пойдемте.

Аристид пронзил его взглядом. Гилен не отвел глаз. Воцарилось долгое яростное молчание.

— Ну что ж, — сказал наконец Аристид. — Давненько Геноле не называли меня «мсье». Похоже, нынешняя молодежь все-таки не настолько испорчена, как я думал.

Они выходили из Ла Уссиньера, сохраняя достоинство, насколько это было возможно. Жоэль Лакруа, с «житаном» в зубах и улыбочкой, смотрел на них из дверей кафе «Черная кошка». Рядом с кафе стояла красная «хонда». Аристид, Матиа, Гилен и Ксавье прошли мимо, не бросив на нее ни взгляда.

Ксавье с тоской поглядел в сторону кафе, но Матиа схватил его за руку и прошипел в ухо: «Даже не думай, сынок!»

Ксавье ошарашенно поглядел на Матиа. Может, потому, что соперник деда назвал его сынком, а может, из-за выражения лица старика, но, так или иначе, от этих слов он охолонул и начал что-то соображать. Теперь уже никто из них не сомневался, что за грабежом стоит Жоэль Лакруа, но сейчас, конечно, не время было об этом говорить. Они медленно шли домой, в Ле Салан, и по дороге случилось немыслимое: впервые за много поколений Геноле и Бастонне достигли единодушного согласия по какому-то делу.

Они решили: это война.