Остров на краю всего

Я нахожу ее руку, и мы вместе дышим в темноте.

Переход

Проснувшись на следующее утро, я вижу рядом с собой небольшой узелок и с болью понимаю, что его приготовила для меня нана. Долго сижу, оглядывая комнату, в которой со дня рождения провела все ночи. На дверной раме годовые отметки – так я росла. Последняя сделана в прошлый день рождения. А какой я буду, когда нана измерит меня в следующий раз? Может быть, выше нее – она не очень высокая.

В комнату просовывает голову нана.

– Ну вот. – Наигранно бодрый тон означает, что она храбрится и делает вид, будто ничего особенного не случилось. – Завтрак готов.

Мы едим фрукты в нашем жалком саду, но аппетита нет. Я не хочу уезжать, но хочу, чтобы вот эта часть закончилась поскорее. Сейчас бы пережить расставание и переход, а дальше будет легче.

Сестра Маргарита приходит, когда мы доедаем по половинке манго. Нана мгновенно напрягается.

– Утрись, Ами.

Я так сильно закусываю нижнюю губу, что ощущаю вкус крови. Нужно остаться. Должен быть какой-то способ. Почему я не подумала об этом раньше? Нана протягивает узелок. Чувствую внутри какие-то твердые грани.

– Там подарок тебе, как я и обещала. Хабилин. Храни его до нашей встречи.

Пора говорить прощальные слова, и она растягивает предложения, оттягивая расставание, как делает всегда, когда идет в больницу навестить друзей, которые уже не вернутся. Сестра Маргарита ведет нас из дому.

Я стараюсь не горбиться и смотрю прямо перед собой. У дома открытая повозка – с возницей, которого я не знаю, и пятью детьми. Среди них Дату и две девочки из школы, но больше из нашего класса никого нет. Нет и ребенка Дивы. У всех с собой узелки.

– Их повезут на подводе? – спрашивает нана. – Разве мы не пойдем к бухте пешком?

– Детей повезут в новый порт. Sano-порт. – Монахиня морщится. – Это к северу отсюда, и дорога идет через лес.

– Понятно. – Слова душат нану. Она откашливается и, наклонившись, обнимает меня.

– Веди себя хорошо. Будь вежливой. Занимайся делом.

– Хорошо.

Она крепко меня сжимает.

– Не подведи меня. Найди друзей. Я буду писать.

Нана кивает сестре Маргарите, на лице которой та же печаль, что и у меня на сердце.

– Увидимся через одну тысячу девятьсот сорок пять дней, – говорю я.

– Одну тысячу девятьсот сорок четыре дня, – поправляет нана. – Или около того.

Забираюсь на повозку. Сестра Маргарита садится рядом с возницей. Мулы трогаются с места.

– Подождите!

По дороге несется Бондок. За ним, стараясь не отставать, бежит Капуно. Я передвигаюсь вдоль бортика подводы, и братья по очереди обнимают меня.

– Я позабочусь о ней, Ами, – шепчет мне на ухо Бондок. – Буду навещать по возможности чаще. И тебе буду писать, а когда вы там устроитесь, обязательно навещу.

Мулы снова трогают. Нана целует обе руки и посылает мне воздушные поцелуи. Бондок обнимает ее за плечи. Я знаю, что он сдержит обещание, хотя и не сможет приходить из зоны Sano так часто, как хотелось бы.

Они машут нам вслед, пока повозка не сворачивает с улицы. Руки и ноги потяжелели, в ушах шумит кровь. Пальцы покалывает. Я крепко сжимаю узелок. Судя по размерам и весу, нана положила свою сковородку для жарки. Это самое ценное, что у нее есть, и она отдала ее мне, потому что я положила ей в карман высохшую ягоду.

Самый маленький из нашей компании, Кидлат, шмыгает носом. Ему едва исполнилось пять, и никто не спешит его утешить. Я осторожно придвигаюсь поближе, обнимаю его и держу, пока малыш не затихает.

По пути подбираем еще трех детей: Теклу и двух Игмес (высокую и низенькую). Все три девочки учатся в нашей школе, но со мной не разговаривают. Каждую провожают родители, каждую целуют на прощание и плачут. Смотреть на это тяжело, так что я закрываю глаза на время и открываю только тогда, когда мулы снова трогают.

Последняя остановка у дома доктора Томаса. Усталый, окруженный чемоданами, доктор стоит у двери. Сестра Маргарита покидает свое место и идет поздороваться с ним, и мне даже приходит мысль, что с нами поедет она, а не мистер Замора. Но потом за порогом появляется коллекционер бабочек. На голове у него белая шляпа, а в руке стеклянный ящичек размером чуть меньше чемодана. Солнечные лучи отражаются от ящичка острыми лучиками света, которые бьют по глазам. Мистер Замора осторожно ставит его на переднее сиденье, рядом с возницей, и мы все привстаем и вытягиваем шеи – посмотреть, что там.

Внутри ящика – множество деревянных палочек, установленных горизонтальными рядами через дырочки в стекле. Похоже на ступеньки лестницы. С каждой такой жердочки свисают как будто сухие листочки, штук по десять или больше. Когда мистер Замора ставит ящик, они качаются, словно могут упасть.

– Назад! – рычит он, и малыш Кидлат снова начинает хныкать. – Не трогать!

– А что это? – спрашивает Лила, одна из девочек постарше.

– Хризалиды, – отвечает мистер Замора.

– Хриза… Что?

– Куколка, – поясняет сестра Маргарита. – Из нее появляется бабочка.